Училка и мажор (СИ)

Друг еще огорошил новостями о ребенке Александровой, вот уж нежданчик. Но если ребенок есть, то и отец должен быть? Зачем брать кого-то с прицепом? А потом совесть участливо подкидывает вариант, где у Васи тоже ребенок, и я застываю с открытым ртом. Бля, ну вот зачем? В мозге настойчиво вибрирует мысль, что отказаться от нее я бы не смог, будь у нее хоть целый детсад. Вот что окончательно выкручивает мои внутренности наизнанку, заставляя все тело пульсировать как открытая рана.

Остаток для проходит относительно спокойно, но свою я больше не вижу, хоть и караулю ее под кафедрой, и под теми кабинетами, где у нее пары, но либо прихожу, когда ее еще нет, или захожу, когда она уже ушла. Бросаю пару сообщений на тел, но все мимо. Значит, и этот в чс. Ты сама напросилась, Василиса Григорьевна. Сама, прошу заметить.

Я долго стою под универом, все еще надеясь на то, что смогу перехватить свою, уже и Клык выходит, покручивая пальцем у Виска.

—Цепной пес ждет свою хозяйку, тяф.

—Хлебало захлопни, а?

—Я-то захлопну, но просто хочу напомнить о внезапной карме. Догнала и перегнала, — друг смеется, хватаясь за живот.

Вот жалко, что он сегодня на машине, а то почапал бы на такси, посмотрел бы я тогда на него.

—Хатико ждал, и ты подождешь, — прилетает в спину, а я показываю средний палец и махаю им Клыку на прощание. Проходит полчаса, но Василисы по-прежнему нет. Хм.

Она так и не выходит, хотя стены универа пустеют. Только позже я узнаю о запасном выходе для работников университета и скриплю зубами от злости. Где мне ее теперь искать? Я на сегодня не получил нужную мне дозу эндорфинов от общения с ней. Проходя мимо знакомых окон, вижу огромный букет красных тюльпанов, водруженный на подоконник.

Черт. Ты серьезно?

Что ж, это будет намного интереснее, чем я думал.

10. Беда никогда не приходит одна

ГЛАВА 10

ВАСИЛИСА

Просто невозможно, да что ж это такое происходит, в самом деле?! Зла не хватает! Как вести пары, если у меня ощущение, будто бы Белов всюду следует за мной и следит, еще и изводит своими обидными словами. Ком в горле встает, стоит только вспомнить то, что случилось в закрытой аудитории. А если бы кто-то зашел? А если бы заметил…Тошнота плавно подкатывает, вынуждая меня снова и снова пить воду, пытаясь захлестнуть этот неприятный нервный комок.

Меня бы сразу уволили, никто не стал бы разбираться, ведь в универе действует политика нулевой терпимости в плане личных отношений между студентом и преподавателем. Плюс, для маленького городка, где все друг друга знают, это билет в один конец, я уже молчу о том, что меня в принципе больше не возьмут ни в какое учебное заведение, если скандал все-таки разгорится.

Потные ладошки сжимают материал завтрашней лекции, но в голове вакуум, словно не я писала все это. Это же все, чего я так хотела? То, что с таким трудом добилась, так старалась, несмотря на все события…несмотря на все пережитое, училась из последних сил, поступила на бюджет и работала одновременно, понимая, что стипендии попросту не хватит на жизнь.

Сейчас все похоронить из-за какого-то молодого придурка, не усматривающего берегов? Нет. Нет, я на это не согласна. И никогда не буду согласна, из нас двоих скорее вылетит он, чем я.

Нет. Только внутри противный голос нашептывает, что мне приятно его внимание. Мне приятен он, и даже боясь встретить парня в коридоре, я ловлю себя на мысли, что подсознательно жду этого момента. Хочу, но ненавижу себя за это.

—Василиса Григорьевна, вам тут опять подарок, — я захожу на кафедру и сталкиваюсь с Падловной, которая закинула нога на ногу и игриво поглядывает то на меня, то на огромный букет красных тюльпанов. Внутри все екает. Совсем как я люблю, красные тюльпаны, но для них же не сезон…Но, видимо, для Рустама не существует проблемы, которую он не смог бы решить.

А кто-то тебе и одной розы не подарил ни на один праздник, все толкая речи о бесполезности траты баснословных денег на веники. Вот погляди, какие жесты могут делать мужчины.

Стоп. Мужчины? Собери свой поплывший мозг, немедленно

—Ага, — бурчу под нос и иду к своему месту, ощущая лопатками страшный взгляд, пронизывающий меня насквозь.

—Так что? Как он? Хорош в постели? Размерчик соответствующий? Я, конечно, чуть позже узнаю и сама, но так, чтобы быть готовой. Пальму первенства тебе отдали, но последнее слово все-таки за мной.

Журнал успеваемости вместе с лекциями выпадает у меня из рук, и я ощущаю, что готова вырвать свои внутренности. Мерзкий голос бьет по спине, ударяя в лопатки.

—Оль, я вот думала, где твой предел, но его нет. Ты все ниже падаешь. Гадко.

Забираю свои вещи и подхожу к букету, где есть записка и еще какой-то конверт. Уверена, что она уже прочитала, но я все равно забираю. Потом открою. Бросаю последний взгляд на букет, красивый, но я его не заберу. Нет. Это будет признанием поражения, а я не сдамся. Нет.

—Ну надо же, какие высокоморальные речи толкает та, которая спит со студентом.

Вот оно, открытое нападение.