Учитель

— Постой, Шарик. Давай зайдем в магазин. Не хорошо идти в чужой дом с пустыми руками. Хоть хлебушка, но надо купить.

Сопровождаемый Шариком, старик направился к магазину. Привязав собаку за поводок к дереву, он вошел в магазин.

— Долго же вы идете, — сказала продавщица, заметив Александра Петровича.

— А вы что все еще меня ждете? — старик подошел к прилавку и посмотрел на продавщицу.

— А то как же. Я всегда жду покупателей… И куда вы отвели того пьянчужку? Я видела, как вы его куда-то повели. Не в милицию случайно? Таким как он самое место в милиции.

— Нет, ни в коем случае, — улыбнулся Александр Петрович. — Домой отвел.

— Домой? Видно вам делать больше нечего, как пьянчужек по домам разводить. Нужен он был вам. Как вы только не побоялись подойти к нему. Они не соображают, что делают. А если бы побил? Что тогда? Хотя бы немножко о себе подумали. Вам же не тридцать лет. В возрасте уже. Что за странный человек!

— Любой, как вы говорите пьянчужка, для меня остается человеком. У него, как и у нас с вами, есть сердце, к сожалению, его сердце в клетке, построенной разумом. Вы не думайте, этот человек хотел бы не пить, но не может противиться желаниям своего разума. Он в его власти. Он не понимает, что убивает себя, свое тело и душу. Его жизнь проходит, словно в тумане. Иногда туман рассеивается, когда алкоголь покидает тело, но затем возвращается, у человека нет сил противостоять желаниям разума и он снова и снова вливает в себя эту гадость. Он раб, всего лишь раб своего разума. Не злитесь на таких людей. Их жизнь — ад, из которого они хотели бы выбраться, но не могут. Проявите к ним сострадание. Жестокость по отношению к другому человеку еще никого и никогда не делала счастливым.

— Еще чего! — воскликнула продавщица. — Буду я еще проявлять сострадание к какому-то пьянчужке. Вы за кого меня принимаете? За мать Терезу что ли? Увольте.

— Ну, если так, ваше дело… Дайте мне булку черного хлеба, пакетик вот этого корма для собак. Посмотрим, что Шарик скажет. А еще… еще вот эту шоколадку, вон ту коробочку конфет, в розовой коробке и килограмм вон тех печеней, в форме сердечек, — старик показал на сладости на полке за спиной продавщицы.

— Что-то еще?

— Нет, спасибо.

— С вас восемьдесят гривен и сорок четыре копейки.

— Одну минутку, — Александр Петрович полез за кошельком во внутренний карман пальто. — Вот, держите, — старик отсчитал необходимую сумму и спрятал кошелек.

Продавщица забрала деньги и передала старику кулек с продуктами.

— Всего вам хорошего.

— И вам всего хорошего, — ответил старик и двинулся к выходу из магазина.

На улице Александр Петрович отвязал Шарика и отправился вверх к улице Нахимова, к дому под номером четырнадцать.

* * *

— Дедушка Саша, — улыбнулась Маша, когда старик вернулся в квартиру. — Долго же вы гуляете. Я уже рисунки приготовила.

— Сейчас, Машунь, сейчас, — сказал Александр Петрович, снимая ботинки. — Вот держи пока гостинцы.

— Гостинцы? — девочка взяла из рук старика кулек и заглянула внутрь.

— Зачем же вы тратитесь, дедушка Саша. Вам же, как никому другому нужны деньги, — укорила старика Оксана, выглянув из кухни.

— Ничего, ничего, — махнул рукой Александр Петрович. — Мне хватит.

— Мамочка, а можно мне шоколадку? — Маша вытянула из кулька шоколадку и принялась вертеть в руках.

— Можно, но не сейчас. Скоро будем кушать. Вот когда покушаешь, тогда и будешь кушать шоколадку. Давай сюда кулек, — Оксана забрала у Маши из рук кулек и шоколадку и отнесла на кухню.

— Ну, Машутка, давай показывай свое творчество, — сказал Александр Петрович, сняв с себя верхнюю одежду.

Оставив Шарика лежать на дорожке, старик отправился вслед за Машей в зал.

— У меня много рисунков, — сказала Маша, усаживаясь на диван рядом с Александром Петровичем. — Вот в этом альбоме, в этом и вот в этом, — девочка переложила с дивана себе на колени три альбома. — Какой вам показывать первым?

— А любой показывай, — улыбнулся старик. — Все равно все буду смотреть.

— Точно все? — Маша обратила на старика свои голубые глаза.

— Точно.

— Ну, тогда смотрите вот этот альбом. Он мне не очень нравится.

— Почему?

— Не знаю. Рисунки мне не очень нравятся. И маме тоже не очень нравятся.

Александр Петрович открыл альбом и принялся рассматривать детские рисунки. Он ожидал увидеть палочки, кружки, домики, но вместо этого на него с бумажных страниц смотрели лошадки, медвежата, птицы, деревья, какие-то сказочные герои, среди которых Александр Петрович узнал и бабу-ягу, и колобка, и кощея бессмертного. Конечно, нельзя было не заметить, что эти рисунки были нарисованы детской рукой, тем не менее, не надо было быть большим специалистом в искусстве, чтобы понять, что у девочки был талант.

— Машунь, а почему тебе не нравятся эти рисунки? По-моему, они очень красивые, — сказал Александр Петрович, листая альбом.

— Вы, правда, так думаете? — девочка нахмурила лобик и задумалась.

— Не знаю, — наконец-то сказала Маша, ерзая по дивану попой. — Просто рисунки из других альбомов мне нравятся больше, и маме тоже.