Учитель

— Как ты? — Надежда Васильевна повернула голову к мужу.

— Все хорошо. Не переживай.

— Ну, и слава Богу.

За разговорами и пожеланиями прошел весь вечер. Александр Петрович старался пить мало, да и ел немного. Стол ломился от еды, но Александр Петрович как будто этого не замечал, аппетита не было, да и боль вернулась. Благо, она не была такой острой, как раньше и ее можно было терпеть. Но, как и любой мужик, Александр Петрович всегда любил хорошо поесть. И теперь глядя на еду на столе испытывал сожаление от того, что из-за страха как бы не стало хуже и куда-то девавшегося аппетита не может себе позволить приналечь на всякие вкусности на столе.

Когда уже под конец застолья подошла его очередь говорить последнее слово, Александр Петрович поднялся со стула, окинул собравшихся взглядом и сказал:

— Сидел весь день и пытался составить речь. Не получилось. Ну да черт с ней. Попробую что-то сказать, как говорится, экспромтом. Так вот. Сегодня, когда сидел с ручкой в руке, перед глазами пронеслась вся жизнь. Вспоминал, что о детстве, вспомнил, как Надюшу с роддома забирал, даже как Шарик у нас появился…

Собака едва услышала свое имя, выползла из-под стола и уселась на лапы у ног хозяина.

— Да не звал я тебя, Шарик, не звал, — сказал Александр Петрович и потрепал собаку за ухом. — Так, к слову пришелся. В общем, — повернулся Александр Петрович к гостям, — многое пришлось вспомнить. Пришел я к тому, что прожил я свою жизнь не зря.

— Бать, ты что хоронить себя собрался? — Павел посмотрел на отца. — Ты это, не смей, рано еще.

— Да что ты к отцу прицепился, — сказала Надежда Васильевна. — Дай отцу закончить.

— Нет, Паша. Помирать я еще не собрался. Мне надо еще… как ты Костя сказал? — Александр Петрович повернулся к Косте. — Правнуков понянчить.

— Да Сашка. И правнуков и праправнуков, — улыбнулся Костя.

— Ну, про праправнуков не знаю, а вот правнуков понянчить хотелось бы. Да только знаете. Я сегодня думал уже об этом. Я где-то читал, что у нас в Украине средняя продолжительность жизни мужиков — шестьдесят два года. Вот я и подумал, а мне-то уже шестьдесят. Сколько тут до шестидесяти двух осталось? Два года?

— А ты, бать, меньше подобной хрени читай, — вмешался Сашка-младший. — Мало ли что могут написать. У нас в государстве нельзя верить тому, что пишут.

— Ну, не говори, Сашка, — замотал головой Павел. — Чему-чему, а вот этому как раз верить нужно. В Украине мужики на самом деле, как мухи дохнут.

— Саш, — сказал Олег, повернув голову к другу. — Ты не думай об этом. Живи себе потихоньку, сколько Бог отмерил. Кто-то и до шестидесяти не доживает, а кто-то и до девяноста дожить может. Так что как кому отмерено.

— Олежка прав, — сказал Костя. — У тебя отец сколько прожил, почти девяноста лет?

— Восемьдесят три, — поправил Александр Петрович.

— Ну вот. И мой отец восьмой десяток разменял. То алкаши мрут в шестьдесят, а то и меньше. А мы мужики здоровые, водкой не злоупотребляем, разве что по праздникам.

— Да, у нас в Украине, что ни день, то праздник, — рассмеялся Михаил Александрович, отец Татьяны.

— Да Миша, тут ты прав, — согласился Александр Петрович. — У нас, что ни день, то праздник. У нас народ не может без водки. Нация алкашей какая-то. Какой же мы пример показываем подрастающему поколению. Вон хотя бы Валерке с Витькой, — Александр Петрович кивнул на внуков, дырявивших вилками куски торта на тарелке. — Как-то неправильно это.

— Ну, а что ты хочешь, Сашка. Жизнь у нас такая. Ты же видишь у нас все высокое, и безработица, и преступность, и инфляция, и цены, только зарплаты и пенсии низкие. Как получается, так и живет, — сказал Костя.

— Значит, неправильно живем, — возмутился Александр Петрович. — Мне вон Сашка фотографии показывал, те, что за границей сделал. Там же другая жизнь. Там люди по-другому живут. И действительно живут, а не существуют, как мы.

— То ты не равняй палец с сам знаешь чем, — сказал Костя.

— Костя, — одернула мужа Люба. — Дети же.

— А что дети? Я ничего такого не сказал. Просто Сашка там люди другие, вот и живут по-другому. А у нас… как наш президент когда-то говорил? Народ у нас быдло. Имеем то, что и имеем.

— Ага, — засмеялся Павел. — Имеем то правительство, которое нас потом и имеет.

— Да Пашка, — кивнул Костя. — Именно так. Рыба откуда начинает гнить? С головы. Отрубить голову, так может все остальное свежим останется.

— Вы все правительство, президент, голову рубить, — сказал Александр Петрович — А кто это? Роботы или машины? Те же люди, что и мы с вами.

— Вот я про то и говорю, — заметил Костя. — Люди у нас такие. Каждый о себе думает. Как у нас говорят: моя хата с краю. Менталитет у нас такой. Мен-та-ли-тет. Тут уже ничего не поделаешь. Семьдесят лет Союза не прошли даром.