Учитель

– Режьте их сами, я пойду резать начальника. Пусть эти собаки знают, что это наша земля, и мы на своей земле будем жить так, как велят нам наши предки. Я здесь хозяин, а не эти люди в зеленых шапках. Они и раньше не давали мне спокойно жить, а после революции совсем жизни не стало. Пошли джигитов, чтобы гнали караван к заставе, мы будем ждать их здесь.

Курбаши грузно повернулся и пошел к небольшому домику, где жил начальник заставы с женой и ребенком.

Когда я открыл глаза, то увидел караван, уходящий в сторону Ирана: десятка полтора верблюдов, нагруженных вещами, примерно столько же повозок с женщинами и детьми, охраняемые всадниками с винтовками за спиной. Я хотел крикнуть, но у меня у меня из горла вырвался хрип, и я никак не мог найти свою винтовку, чтобы выстрелить и привлечь к себе внимание. Что-то со мной случилось. Здоровье у меня крепкое, но я никогда не страдал никакими припадками и никогда не падал на землю без всякой причины. Левая рука совсем не подчинялась мне. Отлежал, что ли, - подумал я и попытался подняться, опираясь о землю правой рукой.

Кое-как поднявшись на ноги, я медленно пошел к зданию заставы. Левый рукав гимнастерки был каким-то твердым и липким, как будто я его испачкал вареньем, и варенье уже подсохло. Потрогав его правой рукой, я ощутил что-то липкое, попробовал это и понял, что это моя кровь. Что же случилось? На крыльце командирского домика что-то белело. Подойдя ближе, я увидел, что это лежит жена нашего начальника, на ее шее и на рубашке было что-то черное. Я заглянул в дом. Начальник лежал в белой нательной рубашке, прижимая к себе своего маленького ребенка. Темные пятна на рубашке говорили о том, что он был убит как мужчина и ребенок был заколот на его груди.

Еле переставляя ноги, я пошел к казарме. Было темно. Не горела даже трехлинейная лампа в комнате дежурного. Дежурный лежал у стола. В казарме солдаты лежали в своих кроватях, некоторые сбросили с себя легкие покрывала, как будто им внезапно стало жарко. И на горле и на рубашке каждого из них темнели в свете вышедшей луны темные пятна.

В комнате дежурного на столе не было телефона. Он лежал разбитый у стола. Черная эбонитовая трубка сломана, но тоненькие проводки не порвались. Я попытался звонить, а в трубке была тишина. Провода, к которым подключался телефон, были вырваны. Кое-как присоединил провода. Тишина. Где-то оборвали провод. Взяв телефонный аппарат, я пошел к видневшимся вдали столбам телефонной линии, и нашел оборванный провод. Аппарат ожил. Нажимая кнопку на телефонной трубке, я стал говорить в черные дырочки на трубке, но голоса не было и меня не слышали. Я стал беззвучно кричать… и проснулся.

Глава 28

Воскресенье било в глаза ярким солнцем. Встал. Привел в себя в порядок. Попил чай. Пошел в управление.

– Товарищ капитан, начальник управления уже у себя, просил зайти к нему, как подойдете, - отрапортовал мне дежурный по управлению, попутно доложив, что происшествий в губернии не случилось.

Пожав дежурному руку, поднялся в кабинет начальника управления.

– Что, не спится на новом месте, - с улыбкой спросил меня начальник - Присаживайтесь. Поговорим. Правильно начали работу, что осадили своего заместителя. Донес на своего начальника так, что дело забрали в Москву и там осудили на десять лет без права переписки. В его лице вы нажили страшного врага, поэтому подумайте, а о чем, я вам говорить не буду. Не маленький, сами догадаетесь.