Учитель

Получив утвердительный ответ, Вешков сухо извинился и отправился навстречу ожидающему его в пяти метрах напарнику-коллеге. Мой же противник остался стоять еще дальше, метрах в десяти от своего секунданта.

Наблюдатели переговорили, и через десять минут ритуальных «танцев с бубнами», вроде обязательного предложения о примирении и перечисления запрещенных к использованию мощных площадных техник, из которых я не мог выполнить ни одной, в отличие от моего противника-воя, молвой причисляемого к старшим… В общем, спустя еще десять минут с формальностями было покончено, и нас четверых накрыло артефактной полусферой диаметром в добрых полсотни метров, призванной защитить окружающее пространство от возможных разрушений.

Понеслась! Разгон, легкий кинетический щит возник передо мной словно сам по себе — и тут же развернулся под небольшим углом, пропуская вскользь запущенную в меня метровую сосульку, по какому-то недоразумению названную «ледяной иглой». Шустрый парень! Но ведь все равно не успеет…

Перелетая на полной скорости через замерцавший щит, я выпростал руки из-под куртки. Вперед-вперед-вперед! Оказавшиеся в моих ладонях рюгеры захлопали, изрыгая напичканные под завязку энергией иглы, заставляя искажаться и расползаться водяной щит моего противника. Изумленное лицо боярича стало достойной наградой за преподнесенный сюрприз и вчерашнее поведение. А через секунду я оказался в полуметре от него, просто порвав не выдержавший двух десятков попаданий щит. Опустевшие пистолеты не успели упасть на деревянный настил пристани, когда мой кулак врезался в челюсть противника, сминая ее и разбивая полные губы, вчера на пиру так кривившиеся от презрения, цедившие, прямо скажем, весьма неприятные слова в мой адрес. Не останавливаясь, другой рукой «правлю» картину, сворачивая челюсть боярича в противоположную сторону. Серия ударов в корпус, на которую ошеломленный, «поплывший» противник не может ответить, и, как завершение, мощный удар в нос. В стороны медленно, веером разлетаются брызги крови. В детстве мы это называли «пустить юшку»… Хм. К моему удивлению, дуэлянт закрывает глаза и… падает, словно подрубленное дерево. Не расслабляя чуйки, выхожу из разгона и оглядываюсь на замерших на своих местах секундантов. М-да. Перевожу взгляд на лежащее, вытянутое, словно по струнке, тело противника. Мортал Комбат, чтоб его… Флоулесс виктории. Кхм.

— Господа? — подтягивая телекинезом рюгеры, обращаюсь к секундантам, уже успевшим прийти в себя.

— Кирилл Николаевич, у нас нет претензий, — тихо произносит Вешков, знаком приказывая своему напарнику опустить выхваченный ствол. Тот морщится, но пистолет убирает. А вот молчать он явно не собирается.

— Андрей, но он же стрелял!

— Когда Кирилл Николаевич получил вызов, он задал вопрос касательно оружия. Вячеслав Еремеевич ответил, цитирую: «Хоть из гаубицы пали…» — конец цитаты, — ровным тоном ответил мой секундант, опустив пару эпитетов своего шефа, которыми тот сопроводил свое «дозволение», и второй секундант сник окончательно. Ну да, стал бы я заморачиваться с прямым нарушением правил? А так боярич сам дал мне великолепную возможность для маневра. Но даже если кто-то попробует возмутиться… иглы были заправлены под завязку чистой энергией, а не рунными зарядами, которые, кстати, только и могут нанести урон стихийникам… теоретически. Убивать-то этого шустрика я совсем не собирался…

— Хм, Кирилл Николаевич, позвольте один вопрос. — Пока секундант боярича пытался привести своего валяющегося в отрубе шефа в чувство и вправлял на место его перекошенную челюсть, вовсю фоня целительскими техниками, Вешков подошел ко мне и, наблюдая, как я меняю трубчатые магазины рюгеров, поинтересовался: — А если бы я не успел остановить Артура?

Я кивнул за спину телохранителя, а когда тот обернулся, чтобы посмотреть, на что я указываю, скамейки, рядом с которыми, собственно, и стояли секунданты во время боя, взмыли в воздух и с грохотом обрушились наземь.

— Впечатляет. На такую атаку мы бы могли и не успеть отреагировать. — Почесав бровь, секундант хмыкнул. — Но… впрочем, ничем другим место для дуэли разметить здесь нечем. Вы предусмотрительный человек, Кирилл Николаевич. А…

Не знаю, что еще хотел сказать Вешков, его прервал слабый голос с трудом поднимающегося на ноги боярича Вердта.

— Поздравляю с победой. Это была самая хреновая дуэль в моей жизни. — Ну да, говорит невнятно, зато самоиронии хоть отбавляй. — Кирилл, вы не против, если я буду звать вас по имени? Все-таки разница в возрасте у нас довольно большая…

— Десять лет — это две трети моей жизни, Вячеслав Еремеевич. Не возражаю, — кивнул я.

— Тебе пятнадцать?! — Боярич было расхохотался, но тут же застонал от боли в отбитых ребрах… и челюсти. — Ух… е-эо. Кому сказать, что меня так мальчишка отделал, не поверят. Камнедробилка, а не кулаки… Прошу извинить за вчерашнее, Кирилл. Честно говоря, увидев, кому повезло получить руку и… думаю, не ошибусь, если скажу — сердце Ольги, я был несколько…

— Взбешен, — подсказал я, и боярич вновь попытался рассмеяться. С тем же результатом.