Учитель афганского

Афганская земля имеет веселенький песочный оттенок, хотя должна быть серой от горя. Здесь повоевали все кому не лень, начиная от чопорных англичан в толстых твидовых френчах, и заканчивая русскими восемнадцатилетними пацанами, только что после школы, в своих смешных панамках, приведенных сюда умирать дряхлыми правителями.

Стас весь сжался в кресле. При посадке у него чуть не случился нервный срыв, когда он понял, что самолет не отстреливает при маневре тепловых ракет для обмана «стингеров».

— С тобой все нормально? — спросил Карадайн.

Устав ждать разрешения, американцы поступили проще. В аэропорту Ташкента совершил посадку транзитный «Боинг», и они без каких-либо документов покинули страну, восседая на лавке в грузовом отсеке.

Стас только помотал головой:

— Сейчас это пройдет.

Аэропорт изменился мало. Только вдоль заградительной полосы и рва стояла чужая военная техника мышастого цвета. Впрочем, многое узнаваемо по Алге. Например, БТР RG-31.

Здание международного аэропорта тоже было построено при Стасе. Только теперь на нем висел портрет американского президента, и имелась надпись «сафАр бахАйр».

Прохождение таможни не вызвало никаких осложнений. Багажа у них не было. Досматривать нечего. Они предъявили международные паспорта. Карадайн заплатил 2 доллара пошлины, и их без задержки пропустили.

На аэропортовской площади с побитым пулями отделением «Афганистан банка» они взяли такси. Бело-желтую «Тойоту» с правым рулем, по таксе в 1 доллар.

Гарри назвал конечной целью пути отель «Спинзар», хотя Стас был уверен, что они поедут в расположение боевой части. Но что-то офицер не спешил к своим. Стасу закралось сомнение, что они находятся здесь официально, и все их формальности согласованы. Впрочем, вскоре он обо всем забыл, словно вернувшись в свою молодость.

Они ехали по дороге в город, с которой даже памятник советскому самолету не убрали.

Но когда въехали в город, Стас понял, что его время ушло безвозвратно.

Они угодили в сплошной поток иномарок, в котором выделялись желтые такси и синие микроавтобусы. Толпы разношерстного народа на тротуарах и проезжей части. И все это месиво двигалось без светофоров и без какого-либо намека на правила дорожного движения.

Водила беспрерывно дудел, пару раз пересек поперек сплошные потоки транспорта, а один раз вовсе поехал по встречной полосе, а регулировщика в форме, сделавшего замечание, не колеблясь, послал куда подальше.

Всего лишь пару раз едва не врезавшись, они добрались до центра, где недалеко от высотки Минсвязи с главпочтамтом стояло шестиэтажное бело-зеленое здание. Отель «Спинзар». Стас понимал по пуштунски. Отель «Серебро».

Внутри все цивильно, кондиционеры, персонал говорит по-английски. Сняли номер за 80 долларов на 3-м этаже. Над кнопкой лифта обнаружился плакат «No weapons, please», на котором советский «калаш», штатовская М-16 и пистолет неизвестного производителя перечёркнуты жирной красной линией.

«Господи, что я здесь делаю?» — подумал Стас. — «Мне оказалось мало уже однажды перенесенного ада».

Вездесущая пыль. Туфрак.

Он вспомнил, как проезжали представительство ООН в Шерпуре. Он не помнил, там ли оно располагалось раньше, но в память запало, как они уходили, а еще не старый полный мужчина жал им руки и широко по-восточному улыбался.

— Может, мне с вами поехать? — словно в шутку все спрашивал он.

Наджиб (тогда он еще был Наджибом, это уже потом, когда талибы стали громить правительственные войска, оставленные без поддержки союзным правительством, а ведь эксперты предупреждали, что Наджиб удержится у власти, если ему немного помочь оружием, деньгами, и прикроет, таким образом, южные границы, но люди в Кремле и пальцем не пошевелили, а теперь мы имеем то, что имеем, и кинутые войска дрогнули, и когда стало ясно, что все кончено, в последней надежде спастись Наджиб стал Наджибулой, но это уже ничего не могло изменить) так вот, Наджиб сказал тогда:

— В случае чего, вон там, в ООН спрячусь.

И он действительно прятался там много месяцев, пока не ворвались талибы. И целый месяц пухлое тело бывшего президента висело на воротах представительства ООН, а ооновцы ровным счетом ничего не предприняли, чтобы снять его и похоронить. Трусливые собаки! Стас и не заметил, как стал ругаться на местный манер.

— Чего зубами скрипишь? — спросил Карадайн. — Полное ощущение, что вижу рождение Рэмбо. Я отлучусь ненадолго. Надо ли говорить, что из номера тебе выходить нельзя. Для твоей же безопасности.