Учитель для ангела

Дверь приоткрылась, пропуская в комнату полуночного посетителя. Вот только это был вовсе не Ро, на пороге застыла в нерешительности Василиса. Женщина выглядела как-то очень необычно, по-другому, на её губах блуждала отрешённая улыбка, а глаза сияли словно маленькие звёздочки. Но главное, что поразило ошарашенного сим чудным явлением Врана — это то, что Василиса смотрела на него в упор и не пыталась, как прежде, отвести взгляд в сторону. Наверное, вид полуголого мужика, в квартиру которого она ввалилась без спросу, должен был смутить целомудренную барышню, но Василиса, похоже, даже не заметила отсутствие на Вране одежды. На какой-то миг ему даже показалось, что она смотрит вовсе не на него, а куда-то внутрь себя.

— Я больше не боюсь, — решительно заявила нарушительница спокойствия.

Вран уже хотел было разразиться поздравлениями по поводу удачно закончившейся эпопеи с подарочком из прошлой жизни, но в этот момент что-то случилось в его глазами. Изображение как будто мигнуло, и вместо самоуверенной и неугомонной барышни, Вран вдруг увидел совсем другую женщину. Перед его внутренним взором словно воскресла та ночь, которую, идя на казнь, он пытался запомнить до мельчайших деталей. На фоне весёленьких обоев вдруг проступили контуры тяжёлых бархатных портьер, свет электрического светильника как будто померк, уступая место льющемуся из окон лунному сиянию. Фигуры Василисы и Эвы словно слились, и уже было непонятно, кто сейчас стоял перед ним в ожидании какого-нибудь знака.

Как и в прошлый раз, этой удивительной женщине вовсе не требовалось его одобрения или, наоборот, осуждения, она не ставила никаких условий и не ведала сомнений. Её приход не был предложением или сделкой, это был подарок, и в дар любимому человеку она принесла не своё тело, а свою душу. Василисе было до лампочки, что Вран подумает о её поведении или моральном облике, единственное, что было сейчас важно, готов ли он принять подарок. Слова тут были бесполезны, да Василиса, наверное, их бы даже не услышала. Языком, на котором Вран мог ответить, был стук сердца, сияние глаз, да тихий шёпот, идущий откуда-то из глубины его существа. Именно так общается с миром наша душа.

На самом деле этот тихий шёпот постоянно звучит где-то внутри нашего сердца, но для окружающих голос души становится доступным лишь в тот момент, когда она, словно бутон зачарованного цветка, раскрывается навстречу миру, согретая теплом истинного чувства. И тут уж бесполезно притворяться безразличным или, наоборот, разыгрывать африканские страсти, голос души всё равно будет звучать набатом, заглушая наши жалкие попытки удержаться за привычные стереотипы. Проще остановить прорвавшую плотину реку, чем заставить смолкнуть этот тихий шёпот. Случается, что голос души звучит соло, например, когда его пробуждает любовь к истине, но чаще всего это диалог открывающихся навстречу друг другу сердец.

Что может быть прекрасней диалога двух душ? Он подобен танцу ангелов на кончике иглы, такой же захватывающий как полёт над пропастью и непредсказуемый как настроение капризного ребёнка. Стоит одному из собеседников испугаться или просто задуматься о последствиях, как тихий шёпот, совсем недавно с лёгкостью перекрывавший самые громкие звуки, вдруг стихает, оставляя после себя сожаление, горечь утраты и страстное, безумное желание реанимировать оступившегося и рухнувшего с небес ангела. Увы, оживить разлагающийся труп невозможно, как невозможно заставить расцвести засохший цветок, сколько его ни поливай. Придётся смириться и ждать следующего утра в надежде, что жаркие солнечные лучи согреют в своих ладонях новый бутон. Или не согреют, это уж как повезёт.

Не удивительно, что так немного людей готовы принять свою уязвимость и раскрыться жизни, когда даже полному дебилу понятно, что вечно танцевать на кончике иглы невозможно. Гораздо безопасней укрыться в своей маленькой уютной норке и даже не думать про все эти шёпоты и ангельский кордебалет. Но тот, кого хоть однажды обдало ветром от взмаха ангельских крыл, уже никогда не сможет просто забыть и раствориться в суматохе будней, он обречён искать вечно, до конца времён. Не знаю, можно ли назвать счастливчиками таких искателей, но одно про них можно сказать с полной определённостью. В отличие от обитателей уютных норок, они точно знают, что такое счастье. Вран несомненно принадлежал к числу искателей, а потому ему не было нужды что-то говорить, ведь за него уже всё сказала его душа, он просто подошёл к Василисе и обнял свою партнёршу по танцу на кончике иглы.

Где-то за стенкой Ро тихо вздохнул и отключил микрофоны, всё равно они были бесполезны. Когда беседуют души, техника бессильна.

Эпилог