Учитель фехтования

Едва они скрестили рапиры, как маэстро понял, что некогда эта дама обучалась у великолепного учителя фехтования. Он сделал несколько атак, проверяя ее реакцию: она защищалась невозмутимо, спокойно сохраняя дистанцию. Маэстро догадывался, что перед ним противник чрезвычайно опытный. Достаточно было видеть, какую позицию она приняла в начале битвы, и уверенность, с которой она держала рапиру, чтобы мгновенно определить, к какому типу фехтовальщиков принадлежит его ученица. Адела де Отеро, без сомнения, умела сражаться. В ней чувствовалась странная смесь агрессии и спокойствия: она отважно бросалась вперед, но при этом сохраняла достаточное хладнокровие, чтобы внимательно контролировать действия опасного соперника, хотя маэстро неоднократно провоцировал ее на различные выгодные ему действия. Адела де Отеро благоразумно придерживалась уколов в четвертый сектор, стараясь при этом действовать сильной частью рапиры; когда же маэстро менял тактику, ставя ее в более жесткие условия, она легко уходила от атак. Как бывалый фехтовальщик, она смотрела не на лезвия рапир, а в глаза своего противника.

Дон Хайме нанес батман в третью позицию и ложно атаковал, прежде чем перейти к уколу в четвертый сектор. Он все еще проверял ее реакции, не нанося решающего укола. К его величайшему удивлению, Адела де Отеро ничуть не смутилась, и в какой-то момент ее рапира сверкнула всего в нескольких дюймах от его живота: с неожиданной храбростью она нанесла низкий укол во второй сектор, и в этот миг с ее губ слетел хриплый боевой клич. Маэстро поспешно отбил нападение, злясь на себя за то, что так легкомысленно утратил бдительность. Однако она тут же восстановила свои силы, отступила на два шага назад и затем, подавшись вперед, вновь атаковала в четвертый сектор. Губы ее были крепко сжаты, глаза пристально вглядывались в лицо противника; весь ее вид выражал предельную собранность и решимость.

– Великолепно, – пробормотал дон Хайме достаточно громко, чтобы она могла его расслышать, но она не выразила ни малейшего удовольствия от полученного комплимента. Ее межбровье пересекла вертикальная морщина, со лба по щеке сбежала капля пота. Юбка, казалось, не слишком сковывала ее движений; она держала рапиру чуть согнутой рукой, пристально наблюдая за доном Хайме. Он подумал, что в этот момент она была не такой обворожительной, как обычно; красота сохранилась, но сейчас казалось, что ее тело вот-вот задрожит от напряжения. Безусловно, в ней было что-то мужское. Более того, что-то темное и дикое.

Адела де Отеро не меняла своей позиции: она по-прежнему держалась на одной плоскости, чуть склонившись вперед и слегка откинув назад голову. Она без труда сохраняла правильную осанку, столь восхваляемую сторонниками классического стиля, – дон Хайме сам настойчиво рекомендовал ее своим ученикам. Он приблизился на три шага, и она тут же сделала три шага назад, сохраняя дистанцию. Он нанес укол в третий сектор, и она ответила ему, безупречно парировав полукруговой четвертой защитой, что показалось ему чрезвычайно ловким маневром. Маэстро поразило то, как чисто была выполнена эта защита, считающаяся одним из сложнейших действий; узнав ее секрет, фехтовальщик овладевал техникой высочайшего класса. Он выждал, чтобы Адела де Отеро атаковала в четвертый сектор, отразил нападение и нанес укол, обойдя руку; укол неминуемо настиг бы ее, если бы он намеренно не задержал наконечник в дюйме от ее тела. Она оценила маневр, отступила на шаг, не опуская рапиру; глаза ее сверкали от ярости.

– Я плачу вам не за то, чтобы вы играли со мной, как с начинающим, дон Хайме. – Ее голос дрожал от гнева. – Если вы должны уколоть, то уколите.