Учитель фехтования

Они остановились около каменного фонтана – щекастого ангелочка с кувшином, из горлышка которого вытекала струйка воды. Почувствовав приближение людей, стая воробьев поднялась в воздух. Луис де Аяла рассеянно проследил за их полетом, пока они не скрылись из виду, и вновь повернулся к собеседнику. Богатырская стать маркиза забавно контрастировала с тонкой, сухой фигурой дона Хайме. На первый взгляд можно было подумать, что из них двоих учитель фехтования именно маркиз.

– Никогда не поздно пересмотреть свои взгляды, даже если они кажутся незыблемыми... – заявил маркиз с коварной улыбкой.

Холод пробежал по спине дона Хайме.

– Прошу вас, не продолжайте, ваша светлость. – Его голос дрогнул. – Поверьте, я никогда не стал бы обучать даму, если бы не обнаружил в ней большого природного дарования и блестящего мастерства.

Луис де Аяла вздохнул с притворным сочувствием.

– Прогресс, дон Хайме. Магическое слово! Новые нравы, новые обычаи коснулись нас всех и даже вас, маэстро.

– Заранее прошу прощения за дерзость, но позвольте возразить вам, ваша светлость. – Было заметно, что маэстро не по душе оборот, который внезапно принял их разговор. – Поверьте, эти уроки – не более чем профессиональный каприз старого учителя фехтования. Знакомство с Аделой де Отеро меня волнует лишь... с эстетической стороны, если хотите. И неверно утверждать, что моя маленькая прихоть продиктована модой. Я слишком стар, чтобы менять свое мировоззрение. Далек я и от безумств юности: я не собираюсь придавать большого значения тому, что считаю пустой тратой времени.

Терпеливо выслушав серьезную речь дона Хайме, маркиз улыбнулся.

– Вы правы, маэстро. Это я должен извиниться перед вами. С другой стороны, вы всегда недолюбливали прогресс...

– Да, ваша светлость. Всю свою жизнь я старался быть верным себе, только и всего. Нельзя забывать, что есть вещи, ценность которых не уменьшается с течением времени. Все остальное – сиюминутные веяния, изменчивая, капризная мода. Одним словом, вздор.

Маркиз пристально посмотрел на дона Хайме. От его небрежного тона не осталось и следа.

– Вы, дон Хайме, человек не от мира сего, – говорю вам это в лицо, несмотря на мое огромное к вам уважение... Я горжусь общением с вами, однако же не перестаю удивляться упрямству, с которым вы защищаете ваши понятия о чувстве долга. Ведь это даже не общепринятое представление о долге, религиозном или моральном... Удивительно, что в нынешние времена, когда все продается и покупается за деньги, этот долг – всего лишь обязательство перед самим собой, взятое вами на себя добровольно. Вы понимаете, как это звучит в наше время?

Дон Хайме помрачнел. Разговор становился все более напряженным.

– Это всегда меня удивляло в вас, маэстро. И знаете, каково мое мнение? Иногда я спрашиваю себя: а что, если в нашей многострадальной Испании роли поменялись и благородство и аристократизм стали по праву привилегией таких людей, как вы, а не большинства моих знакомых, а может быть, и меня самого?

– Прошу вас, дон Луис...

– Позвольте мне закончить, дружище. Позвольте мне все сказать... Мой дедушка, царство ему небесное, купил себе титул, разбогатев: он занимался торговлей с Англией в период войны с Наполеоном. И это всем известно. Но прежде, в добрые старые времена, настоящими родовитыми аристократами становились не контрабандисты, торгующие английским сукном, а люди, доказавшие свою доблесть со шпагой в руке. Разве я не прав?.. А вы, дорогой маэстро, стоите в этом деле не меньше, чем любой из них. И не меньше, чем я.

Серые глаза дона Хайме пристально смотрели на дона Луиса.

– Вы правы, ваша светлость. Со шпагой в руке со мной может сравниться не всякий.

Легкий порыв горячего ветра пробежал по вершинам деревьев. Маркиз отвел глаза, рассеянно уставившись на каменного ангелочка, и пощелкал языком, словно жалея, что они забрели слишком далеко в глубь сада.

– Одним словом, не стоит так замыкаться в себе, дон Хайме, это совет друга... Добродетель – дело неприбыльное, уверяю вас. И малозанятное. Только не подумайте, друг мой, что я читаю вам наставления, да хранит меня Вельзевул! Я хочу сказать одно: выглянуть иногда на улицу и посмотреть, что творится вокруг, – чертовски интересно. Особенно в такое любопытное время, в какое нам всем довелось жить... Вы слыхали последнюю новость?

– Какую новость?

– О заговоре.

– Я не слишком разбираюсь в политике. Вы имеете в виду арестованных генералов?