Учитель фехтования

– Так я и думал. – Кампильо сокрушенно покачал головой, словно врач, обнаруживший у пациента неизлечимое заболевание. – И мы знаем, чем закончилась эта ваша защита: одна убита, другой при смерти, а сами вы избежали смерти просто чудом... Я уж не говорю о Луисе де Аяле.

– На самом деле я вовсе не собирался вмешиваться...

– Ну-ну! Предупреждаю вас: если вы намерены продолжать в том же духе, вы еще и не таких дел натворите... – Кампильо достал из кармана носовой платок и принялся сосредоточенно тереть стекла пенсне. – Понимаете ли вы, сеньор Астарлоа, всю серьезность вашего положения?

– Да, понимаю. И готов нести за это ответ.

– Вы хотели сохранить жизнь человеку, который, вероятно, имел отношение к убийству маркиза... Или, лучше сказать, несомненно имел: даже смерть сеньоры Отеро не может рассеять подозрения в том, что она была замешана в преступлении. Более того: полагаю, именно это и стоило ей жизни...

Кампильо умолк, надел пенсне и вытер с лица пот.

– Ответьте мне на один вопрос, сеньор Астарлоа... Почему вы ничего не рассказали об этой женщине?

В кабинете стало тихо. Дон Хайме медленно поднял голову и посмотрел на комиссара, словно не замечая его или рассматривая что-то невидимое за его спиной. Его взгляд стал суровым, и он опустил глаза.

– Я любил ее.

Из открытого окна доносился грохот проезжавших внизу экипажей. Кампильо не произнес ни слова; он был растерян и не знал, что ответить. Он прошелся по кабинету, смущенно покашлял и сел за стол, не глядя на дона Хайме.

– Мне очень жаль, – сказал он после паузы. В ответ Хайме Астарлоа покачал головой.

– Буду с вами откровенен, – произнес комиссар, когда замерло эхо последних слов. – Чем больше проходит времени, тем сложнее распутать это дело или по крайней мере поймать виновных. Ваш приятель Карселес – вернее, то, что от него осталось, – единственный живой свидетель; будем надеяться, он протянет еще немного и успеет нам что-нибудь рассказать... Итак, вы не сумели рассмотреть ни одного из палачей, истязавших несчастного?

– Это было невозможно. Все происходило в темноте.

– Вам крупно повезло вчера ночью, сеньор Астарлоа. Кабы не так, отдыхали бы вы сейчас в том славном местечке, которое мы недавно посетили. На прохладном мраморном столе.

– Да, сеньор...

В первый раз за все утро комиссар улыбнулся.

– Теперь-то я знаю: вы крепкий орешек. – Он рассек воздух воображаемой шпагой. – И это в ваши-то годы... Не часто такое бывает. Пожилой человек один на один с двумя профессиональными убийцами... Гм...

Хайме Астарлоа пожал плечами.

– Я всего лишь защищал свою жизнь, сеньор Кампильо.

Комиссар вложил в рот сигару.

– Да, это веский повод, – покачал он головой в знак одобрения. – Это весьма веский повод. Вы по-прежнему не курите, сеньор Астарлоа?

– По-прежнему не курю.

– Все это очень, очень любопытно, друг мой. – Кампильо зажег спичку и с наслаждением втянул дым. – Видите ли... Несмотря на ваше... не вполне разумное поведение во всей этой истории, я почему-то испытываю к вам симпатию. Честное слово. Вы позволите мне сделать одно довольно смелое сравнение? Разумеется, при всем моем к вам уважении.

– Конечно, прошу вас.

Водянистые глаза пристально смотрели на дона Хайме.

– В вас есть что-то... Что-то наивное, не знаю, поймете ли вы меня правильно. Вы мне чем-то напоминаете монаха-затворника, которого против его воли втянули в мирской водоворот. Вы участвуете в этой трагедии, двигаясь, так сказать, по своей собственной орбите; вам чужды законы обычной логики, вы живете в каком-то своем мире, в высшей степени субъективном... И этот ваш субъективный мир не имеет ничего общего с миром реальным. Может быть, как раз ваша наивность, простите за выражение, по неведомой причине помогла вам оказаться сегодня в моем кабинете, а не в покойницкой. Короче говоря, сеньор Астарлоа, вы так и не поняли, в какое осиное гнездо угодили.

Дон Хайме поставил чашку на стол, нахмурился и посмотрел на своего собеседника.

– Надеюсь, вы не считаете меня идиотом, сеньор Кампильо.

– Ну что вы! Конечно же нет. – Комиссар вскинул руки, словно желая прогнать только что произнесенные слова. – Я просто не правильно выразился, сеньор Астарлоа, простите меня за бестактность. Видите ли... Когда имеешь дело с преступниками, да еще с такими профессиональными и безжалостными, как в нашем случае, расследованием должно заниматься компетентное лицо, которое в убийствах разбирается не меньше, чем сами убийцы, а, пожалуй, даже больше. Вы меня понимаете?.. Вот тут-то и загвоздка: некий профан, то есть вы, мечется туда-сюда среди преступников и жертв и не получает ни разу даже царапины. Это значит, что он, как говорят, родился под счастливой звездой. Под необычайно счастливой! Но удача в один прекрасный день может изменить даже своему любимцу. Вы знаете, что такое русская рулетка?.. В нее играют с револьвером в руках, верно? Словом, когда испытываешь судьбу, не стоит забывать, что в барабане всегда есть наготове пуля. И если нажать на курок несколько раз, револьвер в конце концов выстрелит; вот и все, конец истории. Я понятно выражаюсь?