Кубичек окончил затем музыкальное училище в Вене в 1912 году и получил должность второго дирижера в небольшом театре одного из австрийских городишек. Дальнейшие честолюбивые замыслы Кубичека были прерваны войной. Он получил тяжелое ранение в Галиции, а испытанные переживания и невзгоды сломали стержень его юношеских устремлений. Позднее он сделался мелким чиновником системы народного образования в австрийской провинции.[778]
В 1933 году, когда Гитлер стал германским рейхсканцлером, Кубичек счел необходимым выслать ему поздравление. Поначалу оно затерялось в море подобных же посланий, но в августе 1933 года все же достигло Гитлера, немедленно выславшего теплый ответ на поздравление прежнего друга.[779]
Когда при Аншлюссе Австрии происходил торжественный въезд Гитлера и он остановился в Линце, то Кубичек проявил чрезвычайные усилия, чтобы встретиться с ним. Гитлер находился в ратуше, и Кубичек пробился туда сквозь заслоны штурмовиков. Кубичек нес письма и рисунки Гитлера, предъявлял их стражам, те вызывали вышестоящее начальство — и такая процедура повторялась несколько раз. Наконец Кубичек оказался в зале ратуши среди почетных гостей, ожидающих появления фюрера. Гитлер вышел к публике — и сразу заметил и узнал Кубичека.
Гитлер был потрясен тем, что Кубичек сохранил его рисунки и письма. «
Гитлер поинтересовался, чем занимается Кубичек и какие у него проблемы, и был очень удивлен, услышав, что никаких проблем нет. «
Гитлер немедленно заявил, что хочет принять участие в судьбе сыновей Кубичека. «
Кубичек отметил, что Гитлер выполнил свое обещание: всем троим сыновьям Кубичека была оплачена учеба в Консерваториуме в Линце за счет канцелярии рейхсканцлера. Двоим из них, занимавшимся изобразительным искусством, Гитлер организовал экспертизу какого-то (названного Кубичеком) профессора; Кубичек не упоминает о ее результатах.
Гитлер выразил желание посетить дом Кубичека (неподалеку от Линца) и вместе побродить по берегам Дуная и повспоминать прошедшее: «
Там между ними происходили беседы без свидетелей — и Гитлер мог убедиться в том, что Кубичек помнил все, что было нужно, и забыл то, что и требовалось забыть.
В этот раз Гитлер прямо предложил Кубичеку занять любой пост в музыкальных ведомствах Третьего Рейха в Берлине, однако Кубичек вежливо, но твердо это отверг.[784] И в дальнейшем он сторонился от всякой политики и власти, но в последние месяцы Третьего Рейха решил проявить демонстративную лояльность по отношению к Гитлеру — и вступил в НСДАП.[785] Похоже, что он предвидел возможность последующей
После войны прошлое все же продолжало давить на Кубичека — и в 1951 году он, вроде бы по собственной инициативе, выступил с мемуарами, максимально благожелательными по отношению к Гитлеру.
Их венцом и стала сконструированная Кубичеком легенда о любви Гитлера к Штефани из Линца, максимально очеловечивающая образ фюрера.
Здесь Кубичек, очевидно, преследовал и собственные цели: Штефани тоже еще была жива и растрогалась теперь незамеченной ею любовью к ней великого Гитлера, а Кубичек обрел оправданный повод встретиться с ней — предметом своей прежней юношеской влюбленности.
В свою очередь Гитлер, старательно уничтожавший в 1938–1939 годах могилы своих предков, а тем самым — и материальные следы собственных детских преступлений, навсегда отвел тогда от себя основную угрозу, содержащуюся в досье, которым его завербовал Редль.
Но оставалось где-то еще и другое досье.
Оно сохраняло возможность шантажировать Гитлера якобы неопровержимыми фотодокументами, вроде бы безусловно свидетельствующими о его теснейшей и преступнейшей связи с очевидными российскими агентами (что было достаточно справедливо в отношении Занкевича и совершенно несправедливо в отношении Редля), а потому давало невероятную власть над фактическим хозяином Третьего Рейха.