Учитель Истории

Мы протолкались сквозь очередь из паломников и туристов и оказались на территории монастыря. Когда я был здесь в последний раз, помнится, имела место неприятная история с демонстрантами, которые требовали оградить коллекцию Юрьевских от загребущих лап столичных музеев. Да, прямо здесь это и случилось: пришли и молча стояли с транспарантами. Потом еще прибежали какие-то дети и стали кричать «Шизик, шизик!». Женя потом рассказывал, что тоже находился тогда в рядах демонстрантов. Выходит, здесь мы с ним и встретились в первый раз. Эх, все-таки нехорошо я поступил, что не подошел сегодня, когда он упал. Не по-дружески. Надеюсь, он меня не заметил.

— Значит, так, — начал горбоносый, как только мы достаточно удалились от людской массы. — Для начала познакомимся. Тебя мы хорошо знаем, а ты нас?

— Вас? Нет, я вас не знаю.

Я всмотрелся в их лица: оба смутно, но знакомы. Точно из школы. Возможно, даже одноклассники Яны. Но имен я не знал. Второй, что был с горбоносым, тоже восточного типа: казах или узбек. И такой же накачанный бугай.

— Я Аяс Ганеев, — представился он, протягивая мне руку. — Свои зовут меня Ханом. Первый из тех, кого все остальные называют пришлыми.

— А я Хасамеев, Юра, — произнес горбоносый, повторяя жест Аяса. — Второй из тех, кого все остальные называют пришлыми. Друзья зовут Хасаном.

— Филипп Лазарев, — в свою очередь сообщил я. — Юрист и по совместительству преподаватель. Первый и последний в своем роде. Друзья зовут меня по-разному, кому как больше нравится.

Значит, угадал. Пришлые. Вот и встретились мы с вами наконец-то. Вроде как, вы против громобоев, а значит, не должны желать мне зла. Но почему вдруг сами вышли на меня?

— Мы хотели бы поговорить, — ребята дружно проигнорировали мою не очень удачную хохму про имена и обращения. — Предупредить тебя.

— Вы следили за мной? — на всякий случай уточнил я.

— Да.

— Но я же гулял добрый час!

— Мы следили час.

Вот тебе и беспечная прогулка, отрешение от забот и вся та прочая лабуда, которую я сам себе втирал. Зачем, спрашивается. Лучше бы о чем-нибудь действительно важном поразмышлял. Что Юлиану скажу, например.

— Ладно, — я посмотрел по сторонам, убеждаясь, что на маленьком старом кладбище кроме нас, мертвых монахов под гранитными плитами да одного случайно забредшего древнего дедка больше никого нет, и решил перейти к делу. — Я слушаю вас.

— Ты ищешь коллекцию Юрьевских, — начал Ганеев.

— Нет, — тут же возразил я. — Не ищу.

— Значит, искал, — уточнил Хасамеев.

— Возможно. И что?

— Этого нельзя делать.

— Я уже в курсе. Поэтому не ищу.

— Ты в курсе, — согласился Ганеев. — А твой друг Шизик?

— И он в курсе.

— Но он искал.

— До того, как тоже оказался в курсе. Сейчас уже не ищет.

— Это ты так думаешь, — ребята переглянулись между собой. — Он просто решил не подставлять тебя.

— Допустим, — согласился я, сделав пометку в уме. — Тогда почему вы пришли ко мне, а не к нему, раз такие заботливые?

— Потому что ты выслушаешь. И потому что ты соображаешь. В отличие от него. Борис Ааронов, который умер сегодня ночью — крупнейший спец по коллекции. Именно по его наводке были найдены первые четыре предмета, те, что выставлялись здесь. И он был почти уверен, что знает, где можно найти еще два. Этой информацией он поделился сам знаешь с кем.

— Дайте подумать… — я беспомощно почесал затылок. — Если честно, не знаю, с кем. Хотя, стоп… Могу предположить. Он был тем самым информатором, про которого говорил мне Женя?

— Не только информатором, — уточнил Ганеев. — А учителем, вдохновителем и наводчиком. — В среде интересующихся людей давно ходили слухи, что у Бориса Леоновича имеется небольшой частный архив, работе с которым он посвятил очень много лет. Результаты — первые находки. Уверен, они не последние. Шизик говорил тебе, он знает, где спрятаны остальные сокровища?

— Нет, — соврал я. — Ничего такого он не говорил. Но он искал. Так вот откуда у него были сведения…

— О чем? — оживился Хасамеев.

— О коллекции.

— О коллекции последние двадцать лет писали чуть ли не ежемесачно. А искали ее вообще все поголовно.

— Но найти смог только Ааронов.

— Ты же сам знаешь, что это не так, — Ганеев достал сигареты, предложил товарищу и мне: я отказался. — Ааронов лишь шел по пятам, каждый раз отставая на полшага, а то и больше. Основная часть коллекции уже раскопана. И раскопана она громобоями.

— Да, об этом предположении я тоже слышал… Также я слышал, что уже найденного им мало — нужно всё.