Учитель Истории

На секунду над компанией повисла тень недавнего разговора в коридоре общежития.

— Так, — кашлянул Евгений. — Что вы все про меня да про меня? Лёва, у тебя ведь водка есть? Раз холодно, давайте пить.

— А давайте, — согласились все.

Мы разместились в «избушке Бабы Яги» — небольшой детской постройке, что сиротливо возвышалась на самой окраине площадки. Я тоже согласился на «продолжение банкета», ибо замерз не меньше остальных. Хотя обычно водку не пью. Но тут выбирать не приходилось: либо внешние стимуляторы, либо… Блин, и почему я не послал Еремицкого с его дурацкими закидонами еще там, в тепле? Не морозил бы сейчас задницу в этом темном курятнике, где так тесно, что, рассевшись, мы уперлись друг в друга коленями, а мирно спал бы в своей мягкой постельке. В продуваемой всеми ветрами комнате…

— Фил, ты чего хмурый такой? Скучно? Каждый день в таких приключениях участвуешь?

— Не скучно, — ответил я, стараясь сжаться в как можно более плотный комок. — Просто у нас стаканов нет, а из горла пить как-то не комильфо.

— Кто тебе сказал, что нет? — подмигнул мне Лев. — У кого как, а у меня раскладной стопарик всегда с собой. Еще пять лет назад в охотничьем магазине купил. Жеха, держи.

— Алкашня.

— Мы с тобою бодхисаттвы.

— Чего? Ты бредишь?

— Это из песни, — засмеялась Женя. — Я ее знаю.

— Все ее знают, — соврал я. — Товарищи, а вам не кажется, что для ночной засады мы уж слишком шумим? Так больше шансов, полиция объявится, чем это ваше привидение.

— А ведь юрист прав, — поддержал меня Лев. — Тише друзья. Протяните руки. Сейчас я согрею ваши тела волшебством…

Полчаса спустя мы все уже были изрядно навеселе. Ну, кроме Еремицкого. Он, с учетом выпитого ранее, был навеселе уже КОНКРЕТНО. Малюсенькие порции огненной воды, если их принимать достаточно часто, дают куда более интересный эффект, чем потребление того же напитка сразу и в больших количествах. Мало того, что мы согрелись, так еще и благостное настроение накатило. Правда, где-то в уголке моего сознания билась мысль, что всего в полусотне шагов от нас мерно раскачиваются пустые качели, на которых чаще всего видят загадочного призрака. А мы тут устроили балаган в теремке. Да еще и громобои, про которых как-то вдруг все забыли. Пусть вопреки слухам в минувшие выходные ничего не произошло. Но повод ли это думать, что все благостно и мирно, как на итальянских пейзажах Щедрина?

— А вы верите в этого призрака? — вдруг спросила Женя.

Мы все втроем недоуменно переглянулись, после чего дружно замотали головами.

— А ты? — спросил в свою очередь Сизов.

— И я тоже не верю, — призналась она.

— Тогда кого мы здесь ловим? — поставил вопрос ребром Лев.

— Видимо, того, кто ходит сюда по ночам, — предположил я.

— Точно. Хотела бы я на него посмотреть вблизи, — Женя мечтательно откинулась назад, но тут же вскрикнула. — Тут везде холодный иней!

— А вот скажите, — начал Сизов, который налегал на стопарики так активно, что, кажется, уже почти «догнал» своего друга доктора. — Вот ты, Лёва, врач. Ты, Фил, юрист. А мы с Женечкой, стало быть, педагоги. А от кого из нас больше пользы?

— Ууу… Я сразу самоустраняюсь, — заявил я, принимая из тонких пальцев девушки очередной «дриньк». — Нас как только не называют, но ни разу не слышал я, чтобы юристов относили к полезным профессиям.

— А как понять, какая профессия полезная, а какая — нет? — спросила Женя.

— А очень просто, — объяснил ей Лев. — Представь, что произошел конец света, и выжила только горстка людей. Вот кто со своими знаниями будет полезен в новом мире, та профессия и нужней. Нужнее всего будут…

— Ага, врачи и учителя, — перебил его я. — Все, как я и говорил. Юрист самоустраняется.

— Ты категорически настаиваешь на собственной бесполезности?

— Абсолютно. Даже уцелев в апокалипсисе, едва ли я доживу до дня, когда общество снова вернется к сложным правовым системам.

— Ну, был бы хранителем традиций, обычаев… — предложил Евгений.

— Традиций, обычаев… В условиях тотального дефицита всего, в том числе и еды, стали бы вы содержать и обеспечивать человека, все навыки которого сводятся к сохранению обычаев и традиций?

— Какой-то ты неправильный юрист, — подмигнула мне Женя. — Я полагала, юристы всегда готовы биться и доказывать свою правоту. Сейчас ты должен был убедить нас, что именно юрист — самая полезная в мире профессия. Сможешь так?

— Смогу, — неуверенно согласился я. — Но едва ли захочу. Ибо так не считаю.

— А кем ты хотел быть в детстве? — не унималась она.

— Ну, психологом.

— А почему не стал?

— Перехотел.

— Захотел стать юристом?

— Нет. На юрфак пошел, потому что перспективы были хорошие. А еще психологам сложнее трудоустроиться…

— Вот видишь! — девушка чуть было не вскочила, но Сизов удержал ее, и вовремя: еще немного, и не миновать удара головой о низкий потолок. — Ты начал заниматься не тем, что нравится, а тем, что сулило хорошие перспективы. Ты сам отказался от счастья!