Учитель Истории (СИ)

— Тихонова — его нынешняя жена, — пояснила Елена. — Когда мы поженились, он взял фамилию Телига. Стесняется наследия предков, слишком рифмуется хорошо. Еще со школьной скамьи натерпелся. Да и ты сам, например, хотел бы носить фамилию Бруй?

— Ничего против этой фамилии не имею, как бы она там не рифмовалась.

— Как только мы развелись, Юлиан заявил, что никаких алиментов не будет. А если я подам на него в суд, он будет требовать экспертизы на установление отцовства. Еще он грозился ославить меня перед всеми нашими знакомыми, что дочку я нагуляла на стороне. Так что… Мы замяли этот вопрос. Но он все равно требовал от Яны, чтобы она называла его папой. Та слушалась до тринадцати лет. Потом перестала.

Понятно… — я испытал ту неловкость, какая случается, когда узнаешь что-то, чего знать совершенно не хотел. — Прости, что поднял эту тему.

— Ничего страшного. Дело прошлое.

— Хорошо, — успокоился я. — Что насчет сделки?

— Мне не остается ничего, кроме как согласиться, — вздохнула молодая женщина. — Жить нам больше негде.

— Ему можно доверять? — усомнился я. — Что мешает, получив деньги, сдать вас властям как незаконных жильцов?

И тут моя нанимательница буквально взорвалась.

— А у тебя есть другое предложение?! — Елена вдруг вскочила на ноги и нависла надо мной, словно угрожая. — Я не знала, что он получил эту квартиру нечестным путем. Подозревала, что не все чисто, но не более того. Я всегда считала, что эта квартира — моя. А теперь, спустя двадцать лет, выясняется, что ее могут у нас отобрать! Нас выгонят на улицу, понимаешь? Мы с дочерью будем ночевать в коробках из-под холодильников и стиральных машин! Или придется влезать в огромные кредиты, что равносильно разорению. Поселимся в новой квартире без мебели и обоев, питаясь одними макаронами, сваренными кипятильником. Яне придется сразу после школы идти работать: ни о каком университете не может идти и речи. Ты этого хочешь? Замечательная будет жизнь! Хотя, тебе-то какая разница. Ты — наемник, я наняла тебя за деньги. Все твое сочувствие и участие — липовое. Мы всего лишь твои клиенты. А раз так, изволь отрабатывать хотя бы вложенные в тебя финансы! Найди решение!

— Найду, — я тоже поднялся, сразу же оказавшись на голову выше ее. — Будьте уверены. Можете больше ничего не говорить.

И, не дожидаясь окончания истерики, вышел за дверь. Лицо мое горело, как после пощечины.

— Юлиан Робертович? Это Лазарев.

— Да, Филипп? Как прошли переговоры с моей женой? Все хорошо?

— Все хорошо. Она согласна.

Глава XXIV: Женя и Женя

— Зачем же ты согласился на его предложение, если еще не знаешь, как будешь действовать в дальнейшем? — выразил удивление Еремицкий, отставляя в сторону пустую бутылку из-под пива. Уже пятую по счету.

— Потому что иного способа успокоить Юлиана и потянуть время я все равно не придумал, — ответил я, и, последовав примеру Льва, достал новую стекляшку.

Сидевший рядом Женя посмотрел в мою сторону со смесью удивления и уважения. Он только-только покончил с первой. И это притом, что шел третий час посиделок! Еремицкий же скептически хмыкнул.

— А ты не подумал, что твоя нанимательница может узнать о своем якобы согласии, и устроить тебе комический сюжет для падающих в лифте?

— Не узнает, — отмахнулся я, пшикнув крышкой. — Они с Юлианом контактируют только через меня. Друг с другом даже по телефону не разговаривают.

— Ты же говорил, он к ней заваливался как-то, пока ты их общую дочурку окультуривал. Забыл уже?

— Яну, что ли? — взгляд Жени из удивленного стал настороженным. — О чем таком он говорит?

— Ни о чем таком «не таком», — я демонстративно постучал пальцами по виску. — Мы просто гуляли. Но, возвращаясь к теме посещения Юлианом бывшей жены… Что-то я и вправду позабыл про тот случай. Надеюсь, это редкое исключение.

Доктора нисколько не смутила двусмысленность собственных заявлений, и потому он продолжил, как ни в чем не бывало.

— Будем надеяться, так оно и есть. Ну, ты надейся. При встрече с медвежьим капканом, поди объясни, что ты не медведь. А судя по рассказам Женьки, завуч у вас в школе — настоящая бой-баба. И у тебя в наличии всего шесть дней.

— Семь, — уточнил я. — Считая остаток сегодняшнего. Но сегодня я не хочу об этом думать. Я позвал вас просто так, чтобы отдохнуть, попить пива, пообщаться. Спокойно провести вечер, не думая о заботах.

— Тогда ты выбрал неправильную компанию, — Лев смачно рыгнул, вызвав всплеск немого неодобрения в глазах друга, и потянулся за новой пачкой чипсов. — Вон уже сколько сидим, а хоть минуту поговорили о поэзии или, хотя бы, о синематографе? Все о… Кстати, а о чем мы вообще говорили? О войне в Сирии, помню, о курсе рубля, о президенте нашем. И об американском. Ну и о женщинах немного… Слишком мало, чтобы я чувствовал себя удовлетворенным.

— Ты же и так целыми днями только женщин и смотришь, — заметил я. — Завидуешь? Все равно мало. Профессиональная деформация, видимо, сказывается. Плохо это, наверное. Как думаешь, Женек?