Учитель из Меджибожа

Все смотрели на него грустными глазами, жалели, многие звали к себе в дом, в сад и угощали, давали про запас для сестренок. А он противился. Ему ничего не нужно. Что ж он нищий какой-нибудь? Калека?

— Дуралей, не стесняйся, ешь! Ешь на здоровье! — говорили ему. — Не стесняйся, возьми! Что же, отец с того света принесет тебе? Навсегда теперь запомни: беги, когда бьют, бери, когда добрые люди дают!

И так повелось: одни давали ему поесть, другие — пару штанишек, рубашку.

Мать сердилась на него, ругала, зачем, мол, все это берет. Но он разводил руками: разве просит? Приносят, заставляют брать. Что ему остается делать?.. Ведь он как-никак сирота, а сирот все жалеют…

Глядя, как мать с самого раннего утра до глубокой ночи тяжело работает на кагатах — перебирает картошку, капусту, стал помогать ей. Люди добрыми глазами смотрели на него, хвалили. И его уже трудно было узнать. Совсем преобразился парнишка. Должно быть, все-таки получится из него толк: остепенится и станет человеком…

— Глядите, люди добрые, Алик и в самом деле скоро будет в доме кормильцем, — говорили соседки. — Не зря утверждают мудрецы, что беда научит…

— Да, хороший ребенок… И чего наша Малка сокрушалась, что из него человека не выйдет, что он, мол, растет, как полынь-трава?

АЛИК СТАНОВИТСЯ ЧЕЛОВЕКОМ

И все же, что ни говорите, тяжко быть сиротой! Особенно когда тебе стукнуло семь лет и надо поступать в школу учиться. Ты не представляешь, кто тебе купит тетрадку, учебники, карандаши. Но это еще полбеды — где взять пальтишко, башмаки, чтобы зимой не мерзнуть?

Да, только вот теперь ты осознал, что значит вскакивать из теплой постели ни свет ни заря, когда луна еще светит на небе, а на улочке Балшема собаки не проснулись, не начали свою привычную перекличку горластые петухи, ты уже должен спешить с матерью, ежась от холода, на работу, перебирать картошку и морковь, грузить на подводы капусту, отвозить это добро в магазины.

Ты уже, значит, солидный мужчина. С тобой можно разговаривать, как со взрослым, работником…

Вот ты идешь по улице, а какой-то баловник ставит тебе подножку, и летишь в пыль, разбиваешь себе лоб, царапаешь нос о колючки. Но не можешь пригрозить пакостнику, что скоро приедет, мол, отец из сахароварни, выдерет за это у тебя ноги и вставит вместо них метлы…

Скоро придется отправиться в школу на первый урок. Все родители уже приобрели для своих школьников одежду, сумки, учебные принадлежности и все необходимое, а ты один пойдешь, как оборвыш, и на ученика не похож…

Правда, мама обещала, что только чуть освободится от одолевающих ее забот, тут же засядет и перелицует тебе отцовский пиджак, подкоротит его куртку, починит башмаки, чтобы лягушки не квакали в ногах во время больших дождей. Но какой вид ты будешь иметь в этом тряпье и как на тебя соседские мальчишки и девчонки станут пальцами указывать? Об этом лучше не думать.

Да что поделаешь, когда ты сирота и нет у тебя отца!

Сестрички, которые старше на пару лет, достали тебе несколько учебников, тетрадок, карандашей, вернее, огрызки, ручку с ржавым пером; мать кое-как вырядила и отправила в школу вместе со всеми ребятами местечка.

Первое время наука не лезла в голову. Приходилось чуть ли не целыми днями сидеть дома и готовить уроки, читать, писать, считать…

Сами скажите, разве это дело — тебя тянет как магнитом на луга, на берег Буга, а ты должен бежать в школу.

Вот вызвали мать к завучу, потребовали, чтобы она побеседовала с нерадивым сыночком.

И все полетело вверх тормашками.

Мать плакала, сокрушалась. Ей было больно и стыдно, что сын не хочет учиться, что на него жалуются учителя. В самом деле, приятно ли переживать, когда каждый раз вызывают в канцелярию и она краснеет и бледнеет, не зная, что отвечать директору.

А что она будет делать, если ее питомца вовсе выгонят из школы и соседи станут потешаться над ней? И что из него вырастет? Останется, упаси бог, неучем. Его и на порог не пустят в приличный дом. Если он не выбросит камни из рукавов и не возьмется за учебу, придется отдать его в трубочисты. Черт знает, что из него выйдет! Не Котовский, не Буденный, как ему мечталось, а просто бездельник! Даже в дворники такого не возьмут…

Выслушав все упреки матери, Алик спокойно отвечал:

— Ничего страшного… Рассказывают, что Гершелэ из Острополья тоже не хотел учиться в хедере. Он даже высмеивал учителя и его помощника. В конце концов выгнали Гершелэ из хедера. И что же вы думаете, его не пускали на порог добрые люди? Наоборот! Все его любили и радушно встречали. А Балшем? Разве тот учился в школе? Сам учился! Бродил по лесам и горам много лет подряд, собирал травы и лечил ими людей. Творил чудеса. Много читал, прислушивался, что люди говорят, и стал самым что ни на есть ученым человеком в округе…

Мать посмотрела на маленького своего чертенка, не зная, что ему ответить. Потом не выдержала и громко рассмеялась.

— Эх, мудрец ты мой, — сказала она, — слишком рано ты у меня стал философом. Такие, как Гершелэ из Острополья и Балшем, рождаются раз в сто лет… Что ты равняешься с ними?