Учитель из моих кошмаров

Убрав телефон, я какое-то время просто смотрел в темное небо, а потом встряхнулся и, сев в машину, резко тронулся с места.

Рассвет я планировал встретить с Витой.

И ради этого я готов был сунуться в самое сердце змеиного логова и взорвать его к чертовой матери.

Было ли мне страшно?

Ни хрена.

Гораздо страшнее было бы наблюдать со стороны, как кто-то другой делает Веснушку своей.

Но я не допущу этого.

Я успею.

Обязательно успею.

А если нет…

В таком случае мне нечего будет терять, и статья за массовое убийство станет моим окончательным вердиктом.

Глава 43

Виталина

Стоя перед высоким зеркалом, я внимательно разглядывала утонченную девушку в белом шелковом платье с собранными наверх волосами и не могла избавиться от ощущения, что нахожусь в альтернативной реальности.

В ней Виталина Аронова была светской львицей, красавицей, любимицей мамы и папы. Каждая минута ее жизни была расписана и приносила исключительно добро и удовольствие.

Благотворительные вечера, встречи с подругами, лекции по литературе, театральные премьеры, гольф по выходным и завидный жених — друг отца, которого я постепенно полюбила бы и которому подарила бы свою невинность в первую брачную ночь…

Эта реальность была такой близкой и такой комфортной. Всего-то и надо было — чтобы мама осталась живой.

— Жалко, что мама не видит, в какую красавицу ты превратилась, — раздался за спиной тихий голос отца.

Дрожь ненависти пробежала по телу.

— Пошел ты на хуй, — прошипела я, отворачиваясь от зеркала и в одну секунду превращаясь в озлобленную версию себя.

В ту самую, у которой не было будущего. И которая так отчаянно нуждалась в любви отца. Отца, а не сутенера, превратившего ее жизнь в ад.

— Владимир не любит грубых девушек, — покачал головой незнакомец с лицом любимого папочки. — Поэтому впредь постарайся сдерживать себя, Лина. Иначе тебя ждет наказание.

От смеха у меня заложило уши.

— Вряд ли твой Вовочка переплюнет тебя в изощренности наказаний, папуля, — с издевкой протянула я, проходясь пальцами по струящемуся подолу платья. — Поэтому идите вы нахуй оба!

Я специально накручивала себя, лишь бы не разреветься на глазах у того, кого я ненавидела всем сердцем.

Он никогда не узнает, что сломал меня.

И никогда не узнает, как часто мне снились сны, в которых мы были обычной любящей семьей.

Назло ему и Горецкому я создам свою собственную семью. И этот брак будет прекрасен. Как ядовитый цветок, который пленит своей красотой и уникальностью до тех пор, пока ты помнишь о его смертельной опасности.

Мой макияж был идеален. Я не проронила ни слезинки — ни в доме отца, ни в роскошном белом лимузине. Я была похожа на невесту из мультика Бёртона. Такая же мертвая и такая же надломленная.

Вот только не было на горизонте трогательного любящего парня, способного расколдовать меня. Горецкий на эту роль явно не тянул. Циничный могильщик, выкопавший мой труп, — вот его максимум. И пора уже было с этим смириться.

От вида двухэтажного здания, напоминавшего нарядную белую пироженку, меня затошнило. Боже, надеюсь, мы обойдемся без фотосессии и запуска обосранных голубей в небо.

Я вышла из машины, как королева. Отец суетился рядом, пытаясь сделать вид, что пиздец как волнуется за меня. И я даже не стала искать глазами журналистов, фиксирующих слияние двух счастливых ячеек общества.

Уверена, уже завтра мое умело подкрашенное лицо украсит все таблоиды. А заголовки я запросто смогу использовать в качестве рвотного средства. Ну так, когда захочется хорошенько проблеваться…

Я увидела Владимира издалека. И, надо признать, он был хорош. Как цельная нерушимая скала, в тени которой хочется укрыться от навязчиво палящего солнца.

— Выглядишь роскошно, — усмехнулся он, приобнимая меня за талию и легонько целуя в висок. — Тебе идет белый цвет.

Меня слегка передернуло.

Мы так и будем делать вид, что не происходит ничего из ряда вон выходящего?!

Владимир, казалось, считал мои мысли.

— Расслабься, Виталина, — тихо рассмеялся он, прожигая ладонью тонкую ткань моего платья. — Иначе все подумают, что тебя заставили стать моей женой.

Я горько усмехнулась.

— Неловко выйдет, если все узнают правду.

Серо-голубые глаза блеснули под темными бровями.

— Ты такая маленькая и наивная, — снисходительно протянул мужчина, целуя меня в открытое плечо. — До сих пор веришь в правду. А это понятие настолько устарело, что его давно пора искоренить из русского языка. И сразу всем станет легче жить.

Во рту стало горько и противно.

— Уж не ты ли собрался его искоренять? — попыталась я отстраниться от своего жениха. Но это было бесполезно. Он крепко держал меня в своих объятиях и контролировал каждое движение.

— Мы вместе сделаем это, — широко улыбнулся Владимир, не сводя с меня невероятного парализующего взгляда. — Человечество давно нуждается в том, чтобы кто-нибудь сильный сдвинул рамки и избавил всех от глупых моральных устоев. Это и есть настоящая свобода, о которой так любят кричать на каждом углу!

Я с головы до ног покрылась ледяными мурашками.

Боже, этот чувак был еще более отбитым и ненормальным, чем мой папаша.