Учитель на замену

Весело взвизгивает.

– Ой! И правда холодная какая!

– Ее можно пить.

* * *

Доун зачерпывает воду горстью, пробует, проливая часть на подбородок и грудь.

Самое то, что надо, чтоб охладиться немного. Как хорошо, что можно сбежать от него подальше, собраться с силами, переключиться.

Вода холодная, до ломоты в зубах. И вкусная. Никогда она такой вкусной воды не пила.

Не сдержавшись, девушка плещет себе в лицо, пытаясь остудить горящие щеки.

Вот ведь дура!

Он, наверно, думает, что она дура.

Поймал ее за разглядыванием, так неловко, так глупо!

Все, вроде успокоилась, пора возвращаться.

Она дойдет с ним до дома, вежливо попрощается, и вызовет все-таки такси. Потому что ехать с ним в одной машине будет невыносимо.

А завтра опять запишется к гинекологу. И пусть что угодно назначает, какие угодно гормональные препараты, но это бешенство матки надо успокаивать.

Уже поднимаясь с колен, Доун, неожиданно поскользнувшись, неловко взмахивает руками, и понимая, что сейчас рухнет прямо с мостков, привычно группируется, чтоб смягчить удар.

Но не падает.

Как он так быстро оказался рядом?

Она даже движения не заметила.

Шустрый какой.

Придерживает ее рукой за локоть, деликатно так, аккуратно.

Внимательно и тревожно глядит:

– Осторожней! Здесь не надо падать, сразу вниз утащит.

– Ох! Спасибо! – Доун улыбнулась, помедлила, потом неловко повела рукой.

Не надо ему позволять прикасаться к себе.

Не стоит.

Выдержка-то не железная, все-таки.

К счастью, он понял, нахмурился, но руку не отпустил. Потянул за собой с мостков, явно желая проконтролировать, как она дойдет до берега.

Доун аж умилилась этому неожиданному проявлению заботы, защиты. Раньше никто, ни один человек не заботился о ее безопасности, не обращался с ней, словно с хрупкой вещью, которую страшно сжать, разбить.

Она покорно позволила довести себя до берега.

– Спасибо еще раз. Но не стоило. Я умею плавать.

Он не спешил отпускать локоть, и Доун посмотрела на его загорелую кисть, все еще придерживающую ее.

Красивые длинные пальцы, крепкая ладонь, предплечье с четкими рельефными мышцами, татуировка.

Что-то непонятное. Какая-то птица?

– Демон.

Ох, Боже! Она что, вслух спросила?

– Почему демон?

– Чтоб помнить.

– Что?

– Кто я такой.

– А ты такой?

– Да. Еще на спине есть. Тоже демоны.

– Да?

– Да. Показать?

– Да.

Господи, это транс какой-то. Гипноз. И слова эти, и голос его, и вообще вся ситуация. Бред, наваждение.

Но Доун плевать, потому что ей до безумия, до ломоты во всем теле хочется увидеть его демонов.

* * *

Дэнни свой голос, предлагающий посмотреть его татухи, услышал словно со стороны. И охренел.

Не, охренел-то он уже давно. Наверно, с того самого момента, как предложил показать озеро. Или даже раньше. Когда увидел ее во дворе своего дома.

Все утро, после ее появления он был словно в помрачении. Чего-то говорил, глупо рассматривал, вообще вел себя, как дикарь, в жизни баб не видевший.

И вот теперь явно была кульминация этого бреда.

Финал.

Финиш.

И явно он надышался чего-то, пока шел к озеру, и сам не заметил, потому что в нормальном, обычном состоянии позволить кому-то, а уж тем более привлекательной женщине, рассматривать свои татухи, свою спину, он бы не позволил.

А тут сам предложил.

Может, она ведьма? Ведь повело-то его, когда в ее глаза заглянул. Конкретно так повело. И совершенно снесло башню, когда смотрел, как она воду из озера пьет, и на грудь проливает.

И прозрачные капли текут по шее, забираясь за край майки.

И как-то очень легко представилось, что эти капли скользят до ложбинки между грудями, и ниже, по животику…

И дико, до одури захотелось сдернуть с нее эту здоровенную широкую майку, и посмотреть, не расходятся ли его фантазии с реальностью. И потом слизать с нее эти прохладные капли. И почувствовать вкус воды, смешанный со вкусом ее кожи. И…

И тут она пошатнулась. Дэнни не думал, чисто на инстинктах оказываясь рядом подхватывая ее.

И разглядывая жадно.

И, особо не вслушиваясь в ее бормотание, аккуратно ведя к берегу. Нехер. Упадет еще. Дэнни по себе знал, что бывает, когда с жары попадаешь в такую ледяную воду.

Запросто судорога, а внизу водоворот, и даже крикнуть не успеть.

И привел на берег, и стоял, борясь с собой, уговаривая себя, кляня последними словами.

Надо отпустить, вон уже руку выворачивает.

Надо. Но нереально.

Че? Птица? Какая?

И дальше этот тупой разговор.

И его глупое предложение.

Он еще раз внимательно посмотрел ей в глаза, сжимаясь от желания повернуться и уйти. Вот это точно было бы глупо.

Она хочет посмотреть демонов? Он ей покажет.

Дэнни поднял руки и быстро снял рубаху через голову.

И повернулся спиной.

* * *

Доун не ожидала такого резкого движения. Она думала, что он сначала расстегнет пуговицы, и, может, приспустит рубашку с плеч, но он взялся двумя руками за ворот сзади и по-мужски быстро стянул ткань через голову.

И Доун задохнулась, забыла как дышать. Всего секунду он стоял к ней лицом, потом повернулся. Но этого мгновения хватило, чтоб оценить грудь, разворот плеч, подтянутый живот. Подтянутый постоянной тяжелой работой на воздухе, жизнью в движении, а не тренировками в зале, как у многих ее знакомых.