Учитель. Том 1. Роман перемен

Помню, Виктор соблазнил девушку прямо при мне. Это случилось еще до его встречи с Радой. Мы выбрались в Севастополь. Всю дорогу брат рассказывал о пользе армии. Он вообще любил переносить армейские привычки в обыденную жизнь. Это полностью отключало его и без того не слишком живой внутренний диалог и позволяло действовать решительно, четко, не сомневаясь. И как война по-своему полезна, мобилизируя лучшие (впрочем, и худшие) качества, так и постоянное пребывание Виктора в условиях, приближенных к боевым, стимулировало, заряжало его.

Это было особенно ценно в тот вечер, рассыпающийся, будто котлеты, в которые положили мало хлеба. Виктор хотел, чтобы мы переночевали у его армейского друга, но мама с бабушкой, истеря, не отпускали. И пришлось обещать, что вернемся на последнем автобусе, в одиннадцать вечера, хотя, на самом деле, планировали ловить попутку.

На Графской пристани, пахнущей солярой и йодом, у рафинадных колонн мы купили две баклажки «Крым» светлого. Виктор спросил что-нибудь пожевать, но золотозубая продавщица в не по-майски шерстяном свитере хмыкнула и захлопнула окошко так, что оно обиженно задребезжало. Похоже, в ларьке торговали исключительно пивом: бутылки стояли на ДСПешных полках, тесно прижавшись друг к другу, и казалось, что двухлитровые баклажки, как старшеклассники, обижают маленьких.

Мы двинулись к Морскому торговому порту, основанному, о чем сообщала табличка с выпиской из Манифеста, Екатериной II, мимо российской комендатуры, невысокий черный забор которой всегда был вымазан солидолом. Чтобы не лазили. Уселись под камуфляжными платанами на единственную уцелевшую от рук, ног пубертатных злодеев скамейку. И тут нас приняли.

Милицейские серые мыши точно вынырнули из бьющегося о пирс Черного моря; других объяснений их бесшумного, стремительного появления не было. И началась извечная пьеса.

– Молодые люди, пройдемте…

– Куда пройдемте?

– В опорный пункт.

– В честь чего?

– «Распитие алкогольных напитков в общественном месте», статья 178.

– Это же пиво.

– А пиво разве не алкогольный напиток?

– Нет. Вот смотрите, – брат повел пальцем по этикетке, – «Пивобезалкогольный комбинат “Крым”».

– Изучите действующее украинское законодательство. Пиво считается алкогольным напитком. Предъявите содержимое карманов.

У Виктора – кошелек, мобильный, сигареты, эспандер. У меня – кошелек, мобильный, ключи, салфетки, платок, конфеты, капли в нос.

– Опа, а это что? – Первый мент берет в руки «Нафтизин», вертит. – В глазки закапываем, чтоб не палиться?

Различать ментов можно исключительно либо как первый-второй, либо как правый-левый, настолько они – невысокие, носатые, хлюпкие – похожи.

Виктор хмыкает:

– Куда ему такому? «Траву» курить…

– А вы, стало быть, в курсе того, что курят…

Досматривают тщательнее. Проверяют носки, ищут «пятки». Ничего не находят. Светят в глаза фонариком.

– У меня насморк, правда, – оправдываюсь я, хлюпая носом. – Не могу без «Нафтизина».

– Так, собираемся, идем в опорный пункт.

– Никуда мы не пойдем.

– Статья 185, «Сопротивление требованиям работникам милиции». Мне вызвать подкрепление?

– Мы вообще-то еще не сопротивлялись. – Викторовское «еще» звучит не без угрозы.

Второй мент лезет за рацией. Тычет в кнопку. Хотя и мы, и они понимают, для чего это нужно. Но надо поторговаться, сбить цену. Тут главное – не говорить лишних слов. Не умничать, не запугивать, но и не лебезить, не заискивать. Быть равноудаленным и равноприближенным. Тогда все будет, как любит повторять Таня Матковская, чики-пуки (пусть в этом и есть что-то от несварения желудка).

Сходимся на двадцатке. Менты забирают деньги, салютуют, просят не нарушать.

Отбрехались. Денег ушло немного, но настроение – в минус. Как просроченные сардельки, которые, если проварить, в принципе, есть можно, но выступившая на оболочке липкая влага смущает.

Повышать настроение – стандартным способом. Покупаем баклажки «Крым крепкое» – то пиво менты изъяли – и пачку синего «Честера». Три хихикающих девочки – лет двенадцать, на одной пайта «Король и шут» – повторяют заказ. Виктор тут же тестирует их, как он выражается, на ебабельность – отбраковывает. И не из-за юности и неопытности (второе под рыболовным крючком вопроса), а из-за внешних данных.

Цеплять баб (терминология брата) идем на площадь Нахимова. Памятник Павлу Степановичу обращен к морю спиной, лицом – к городу, и это причина для нескончаемых споров историков, краеведов, маринистов, неравнодушных: как все-таки правильно, к морю или от моря? Но Павлу Степановичу, наверное, все равно, хотя смерть прилетела к нему с моря.

Рядом с памятником, посылая приветы травматологии, пытаются оседлать гравитацию скейтеры. Их немного – человек пять-шесть, но шумового фона хватит на приличные соревнования. То ли от упражнений на скейтах, то ли от недобросовестности укладчиков асфальт вздулся. Хотя, возможно, это его реакция на оцепление площади ларьками, будками, домиками с пирожками, слойками, напитками, хот-догами, точно попал в город не морской, а фастфудовской славы.