Учителя эпохи сталинизма

В эпоху Сталина правил бал волюнтаризм, а любые колебания или неспешность порицались как оппортунистические. В конце 1930 г., например, А. Бердников объявил, что препятствия к немедленному введению всеобщего обучения (нехватка учителей или дефицит средств) не являются «объективно непреодолимыми», мешают же «субъективные» упущения, такие как сомнения в реальности планов, сопротивление наращиванию темпов, беспокойство в связи с размахом кампании и «неспособность» увидеть политическую важность массового обучения. В редакционной статье «Правды» не оценивались ресурсы и условия, руководителей призывали «использовать революционную энергию» рабочего класса, укреплять руководящую роль партии и перевыполнять планы по образованию^{149}. Публичные заявления по поводу всеобщего обучения стали эхом «дискуссий» об экономическом планировании, в которых Сталин и его сторонники «делали упор на человеческую волю как на фактор, который может помешать или способствовать выполнению планов», как заметил историк Р. В. Дэвис^{150}. В эпоху сталинизма все неудачи объяснялись происками врагов или недоработками низовых организаций, а успехи объяснялись мудростью и заботой высшего партийного руководства, героическими усилиями и правильной идеологией.

Таким образом, всеобщее обучение следует понимать как составную часть сталинской «революции сверху»^{151}. Хотя посадить за парты детей от мала до велика намеревались еще в царской России, инициированная в 1930 г. кампания всеобщего обучения имела свои, сталинистские черты. Директивный, «сверху», характер этого начинания означал вмешательство высших партийных руководителей во все дела, постоянное расширение масштабов и наращивание темпов, а также тотальную политизацию, когда за сомнения или промедление на человека немедленно спускали всех собак. Революционный размах кампании виден по кардинальности и быстроте перемен — комбинации, которая обещала повлиять на судьбы миллионов советских граждан[14]. В следующем разделе будет показано, как эти важные факторы на деле способствовали привлечению в школы миллионов советских детей.

«Массовая, боевая политическая кампания»

Существенные перемены после решения о введении всеобщего обучения можно легко и быстро оценить по таблице, в которой показан рост численности учеников в школах.

Таблица 2.1. Рост числа учеников в школах, с 1927/1928 по 1938/1939 гг. (в млн. чел.)^{152},[15]

За десять лет число учеников выросло на 19 млн. человек, рост составил 163%, при существенном росте учеников в начальной школе (почти на 11 млн. чел.) и средней (больше 8 млн. чел.). Резко возросло число учеников в период с лета 1930 до весны 1932 г. — 8 млн. человек, или 50%. Рост в начальных сельских школах составил 74% от общего увеличения числа учеников и 86% от увеличения во всех начальных школах. За годы первой пятилетки число детей в возрасте от 8 до 11 лет, учившихся в школе, увеличилось с 51 в 1927 г. до 97% в 1931 г. и затем до 98% осенью 1932 г. К началу 1934 г. советские чиновники заявляли, что «ликвидирована неграмотность десятков миллионов рабочих и крестьян и осуществлен переход к всеобщему обязательному начальному обучению»[16].

Сухая цифирь говорила о мощном продвижении вперед, но всеобщее обучение сразу и сильно изменило жизнь детей, родителей и села в целом. С каждым, годом государство все грубее, бесцеремоннее вмешивалось во все дела, представители власти не спускали глаз с учителей и даже вступали с ними в конфликты. Хорошо иллюстрирует кампанию по всеобучу определение числа потенциальных школьников. Подсчитывая детей соответствующего возраста, власть взяла на карандаш и вообще всех граждан. Словно вспомнив недавнее деление крестьянства на бедняков, середняков и зажиточных, школьные чиновники придумали во время сбора сведений новую категорию — «годный к принудительному обучению»^{153}.

Если во время переписи будущих учеников соблюдался индивидуальный подход, то в отношении строительства школ (и экспроприации зданий для них) политическая линия проводилась жестко, без особых церемоний. Общее число школ в Советском Союзе выросло со 133 тыс. в 1929/1930 г. до 152,8 тыс. в 1930/1931 г. В растущих как на дрожжах новых индустриальных центрах резкому увеличению числа детей сопутствовал дефицит строительных материалов. Поэтому во многих школах занятия проходили в три, четыре и даже пять смен, иногда до глубокой ночи^{154}.