Учителю — с любовью (ЛП)

Голос звучал размеренно и значительно, он то повышался, то понижался, и вся неофициальность исчезла из маленького зала заседаний. Это была судебная машина в действии, величественная, строгая я неприступная, как и ее представитель, — казалось, чем дальше он говорил, тем значительнее и суровее становился.

 — Суд ознакомился с письменными и устными показаниями мальчика и его родителей, и нам совершенно ясно, что мальчик не вооружил себя сам, а был лишь послан отнести нож точильщику. Казалось бы, обычное поручение, но оно повлекло за собой серьезные последствия. Перед лицом нападения, особенно если оно исходит от человека, более сильного физически или который внушает непреодолимый страх, многие, ища выход из положения, склоняются к применению оружия. Этот страх порой заставляет их применить оружие с большей силой и нанести ущерб куда больше предполагаемого. Хочу предупредить тебя, Патрик Фернман, и предостеречь от применения какого бы то ни было оружия в будущем. Ты должен сделать серьезные выводы из этого случая, ты и твои легкомысленные родители.

Затем судья заговорил о школе, в которой учился Фернман. Он не назвал ее, но всем, кто знал район, было ясно — речь идет о «Гринслейде». Когда он говорил, каким злом может обернуться «свободная дисциплина» вообще и практика, применяемая в одной из близлежащих школ в частности, в голосе его звучали жесткость и сарказм. Такие школы, утверждал он, — рассадники преступности, уж слишком часто ученики и ученицы этих школ появляются перед судом, обвиняемые в самых разных нарушениях.

Он заявил, что чудаки и фантазеры, проповедующие систему воспитания, никак себя не оправдавшую за многие годы, приносят подросткам района больше вреда, чем пользы. Подростки чувствуют, что могут совершать неблаговидные поступки, заодно теряя всякое уважение к общепризнанным общественным институтам.

 — Люди, в чьих руках находятся судьбы и воспитание подростков, должны знать — им не уйти от ответственности за результаты, к которым приводят их непродуманные замыслы. Иногда мне кажется, что правосудие отправлялось бы справедливее, спроси мы с этих людей за правонарушения, к которым они причастны, можно сказать, самым непосредственным образом.

Он снова повернулся к мальчику, который сидел молча, ошарашенный столь гневной тирадой. На сей раз, однако, в голосе судьи звучали доброта и родительские нотки. Несомненно, сказал он Фернману, его страдания и страдания, которые он причинил родителям, уже достаточно строгое наказание. Но для его же блага мальчик будет находиться под надзором, и ему надо еженедельно в течение года приходить к сотруднику по надзору за несовершеннолетними. После этого он отпустил мальчика, тот присоединился к родным, и маленькая группка вновь в полном составе покинула зал, пытаясь улыбаться сквозь слезы облегчения.

Немного выждав, чтобы не смущать их встречей со мной, я вышел из здания суда. Я ни на йоту не был согласен с жестокими обвинениями судьи, но во мне всколыхнулось чувство ответственности за жизни подростков, по шесть часов в день находившихся под моей опекой.

Глава 16

Примерно неделю после суда Фернман держался замкнуто, все время молчал. Из-за больной руки он не мог писать и большую часть урока либо читал учебник, либо с интересом слушал обсуждение, но сам в нем не участвовал. Постепенно его нежная, отзывчивая душа успокоилась, и он опять стал полноправным членом класса.

В этот месяц мы, с разрешения директора, провели еще несколько походов. Выбрались на «Коппелию» в «Олд Вик», посмотрели «Гамлета» с Лоуренсом Оливье в главной роли. Для разнообразия сходили и на «Уэмбли», где выступали знаменитые американские баскетболисты «Гарлем Глобтроттерс».

Все эти выходы мы организовали на собственные деньги. За несколько дней до поездки мы прикидывали стоимость билетов, транспорта и сколько должен внести каждый. Назначался ответственный за сбор денег. Не было случая, чтобы кто-то отказался от поездки, и мы с директором решили: надо, чтобы суммы сборов были доступными для всех. Обычно мы нанимали автобус, так удобнее — все ехали вместе, все на глазах.

Поскольку поездки готовились заранее, а билеты были со скидкой, многие учителя с удовольствием ехали с нами. Вскоре и они заметили, как сильно изменились мои мальчишки и девчонки. Сначала мы в классе подробно обсуждали балет или спектакль, на который шли: когда происходит действие, какие детали быта или истории могут вызвать интерес. На обратном пути мы давали волю критике, причем их взгляды на какие-то устоявшиеся и знакомые явления часто были свежи и необычны. Им удавалось понять и оценить разные формы искусства — часть национального наследия, принадлежавшего в равной степени им и всему миру. Как мне хотелось, чтобы в эти минуты в автобусе, только обязательно невидимый, оказался кто-нибудь из ярых хулителей нашей школы и исповедуемых в ней принципов!