Учитесь плавать (сборник)

— Ты живи, милый, ты со мною живи, — в голове опять замутилось, — я тебе и деток рожу, если надо, я все могу. Сашка, осенив себя крестным знамением, полез на меня, придавил, рыкнув. Ах, он вошел в меня и вышел, вошел и снова вышел, и снова вошел, с удивлением рассматривая сверху простенькое женское счастье.

На следующее утро в комнату, где я спал с Сашкой, влетела Лорка, забралась к нам под одеяло и закурила.

— Представляете, они опять сосут.

Сквозь рваные тюлевые занавески прокралось серенькое солнце и улеглось в ногах. Мне столько обещала ночь, что я торопился жить. Дверь тихонько отворилась и, обернутая в полотенце, вошла Машка, села на краешек постели, преломив головой слабенький и нежный солнечный лучик.

— Предлагаю вспомнить того, кого давно забыли и устроить ему праздник.

Мы оживились, и, ковыряясь в прошлом, натолкнулись на маленькую взрослую Людку.

— Ей сейчас, должно быть, полтинник, — Машка шумно зачесала в волосах.

— Никак не меньше, — потушила сигарету о кровать Лорка.

Людку никто из нас не видел давно и ничего не слышал о ней. Лет двадцать назад прекрасным летним утром она стояла на углу Лесной и находилась к тому времени по ту сторону жизни. Чуть позже, в знаменитой пивной она призналась, что ей до слез обидно каждое утро здороваться со смертью, в то время как она могла бы еще послужить стенографисткой кому угодно и за сколько угодно.

— Какие вы, на хуй, ученики, — увидев нас, гуськом потянувшихся к выходу, закричал Главный, — что с того, что вы пососали? Ну и как, ближе стали к вечному?

— Ты бы хоть помыться встал, — заметила Лорка, — несет, как от козла.

— По-твоему, вечность чем пахнет? Все цветочки ищите, лютики, понимаешь, им подавай, да пивнушку на уголке, чтоб удобно бегать, да солнышко в небе и травку молодую, глаз радующую — на такую вечность вы согласны, ан — нет, дорогуша:

— Хер у тебя старый, вот и воняет, — разозлилась Лорка.

— Старый — не новый, — хрюкнул Главный. Гости по-прежнему сидели молча, в том же порядке, что и накануне, готовились к чуду.

— Запалите черное солнце в груди: — как по писаному начал Главный, не обращая на нас уже никакого внимания.

Женька легонько хмыкнул, закрывая дверь.

Людка ждала около «Пекина». Это была юрковатая, крошечная женщина, с лицом, бегающим любую секунду.

В ресторане Юрасик предложил ей заказать все, что душе угодно. Она опять была при смерти и, не глянув в меню, поданное китайцем, выпалила.

— Водочки, Юрочка, ты славненький, как будто вчера расстались, маленький графинчик.

Дашков распорядился и через минуту явился графинчик, а вместе с ним и закуска: аккуратно нарезанные помидоры и соленые огурчики, острая морковка и квашеная капуста, свеколка с чесноком, крошечные с ноготок маринованные грибочки, селедка под шубой, коричневый соус и сметана в красивой чашечке, подали клюквенный морс, а в серебряном ведерке запотевшие бутылки шампанского. Начали с водки.

— Ой, ребятки, — заюлила Людка, — гляжу на вас и жить хочется, ну, — не дожидаясь, махнула хрустальной рюмочкой в воздухе, — кого видели? Главный как?

— Дурит Главный, в потустороннее зовет, — Юрочка отобрал у Людки графинчик и разлил всем.

— Может он и прав, что здесь-то делать?

Людка, несмотря на свой возраст, все еще была сексуальна. Видавшая виды, но изящной работы шаль подчеркивала округлость ее форм. Твердые соски стояли на стреме и раньше, но сейчас особенно откровенно и нагло: Сашка, жестоко работая челюстями, не сводил с них глаз. Я разозлился и пнул его под столом ногой. Он дико, непонимающе посмотрел вокруг. Не знаю, о чем он думал, может, в первобытной своей ипостаси, грезил о мучных, тягучих людкиных ляжках и брыкающемся животе и непреходящей язве, рождающей желания темные и мутные. "Сука, захватчица позорная" — лютовал я.

— Ой! — Людка опьянела и пьяно сфокусировалась на "тухлых яйцах", фирменном блюде ресторана, — на днях была в театре, до сих пор опомниться не могу, не спрашивайте — в каком, не помню: там одна баба, вернее, мужик в платье, на протяжении двадцати лет выдавал жопу за пизду, представляете?

— В театре — что?! В жизни такой номер не прошел бы, — Лорка клонилась к плечу Машки, а та, казалось, ничего не слышала, разглядывая Людку, и в глазах ее, ох, как много всего почудилось мне.

— Не скажи, — Людка схватила яйцо руками и запихала в рот.

— Ну???? — Лорка неожиданно воспарила, но ненадолго и опять заклонилась книзу.