Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути

Интересное различие между суфиями и остальными состоит в том, что подобно социологам и другим ученым, проводящим испытания, суфии могут притворяться — обманывать, как всегда утверждают некоторые, — хотя принято, что человеку никогда не следует притворяться тем, кем он не является, в данном случае, конечно, глухим. Но суфии всегда подчеркивает, что в то время, как он может притворяться с целью указать на некоторый акт, обычный человек притворяется потому, что хочет признания и уважения людей. Поэтому его притворство гораздо хуже, гораздо менее продуктивно, и ничего не дает кроме обмана и самообмана.

Курс занятий, составленный в суфизме учителем для своего ученика, может выродиться в конформизм и автоматизм в различных подражательных сообществах и мнимых «школах», но их легко распознать. Метод учебы у суфия — это руководство, осуществляемое учителем, какую бы форму оно ни принимало и как бы ни противоречило предположениям других людей о том, чем оно является или чем ему следует быть.

Роль учителя в том, чтобы сделать себя лишним для ученика, помогая ему избегать тенет низших идей и поверхностного ума. Но пока не наступит этот момент, за учителем, как за проводником на пути, невидимом для учащегося, следуют с абсолютным доверием.

Великий суфий Абдул-Кадир из Гилана подчеркивает в семнадцатом обращении в Futuh al-Ghaib, что это подобно роли кормилицы, которой надо прекратить кормить грудью ребенка, когда тот сможет есть твердую пищу. Когда вторичные и низшие привязанности исчезают, искатель устанавливает связь с объективной Реальностью. Вот тогда, продолжает шейх, нет больше необходимости в ученичестве.

Познание собственной искренности

В: Как человек может узнать, искренен он или нет?

О: Быть лицемером — это, возможно, худшее, что бывает. Но мне думается, что есть нечто более губительное; воображать, что не притворяешься в "благих намерениях". Не воображайте, что вы притворяетесь, и не занимайтесь самобичеванием, ибо и то и другое может быть формой самопотакания.

Имейте мужество признать, что, вне зависимости от того, на скольких людей производят впечатление кажущиеся смиренность и самопорицание набожных людей, реальное усилие — в познании самого себя, так чтобы с этим можно было что-то сделать. Стоит только поддаться и встать на сравнительно легкий путь принятия на себя личной вины, и вы можете стать виновным в саморазвлечении, упоении своей никчемностью.

Если вы так поступаете, то люди могут восхищаться вами, они могут ставить вас в пример, традиционная литература может поддерживать вас в мыслях и действиях, общество может верить, что оно получает пользу от вашего существования — но для вас это путь в никуда.

Люди реального знания существуют, можно сказать, для указания по-настоящему серьезным искателям, что человек в действительности обманывается, когда чувствует себя праведным. Они существуют не для того, чтобы заклеивать щели обоями, соглашаясь, что определенная тренировка мышления или последовательность действий, либо и то и другое вместе, являются неизменными признаками подлинной веры и практики.

Один великий суфий сказал: «Святой до тех пор святой, пока не знает, что он святой».

Суфий во все времена вызывали уважение и понимание у большинства религиозных людей тем, что настойчиво утверждали, что искренность никогда никому не может быть просто приписана. Люди узнают об искренности в себе и в других, наблюдая действия и изучая мысли, и сверяя слова с поступками.

Неглубоко верующие люди устраивают «проверки» на искренность, которые лишь продлевают невежество и неправильное понимание.

БЕДУИН-УЧИТЕЛЬ

Руми приводит прекрасную аналогию этого, показывая, как люди, которые судят о вещах, не зная фактов, приходят к ложным заключениям.

В этой истории бедуин слушал, как молился один человек. Тот начал произносить отрывок из Корана, где в Суре IX ("Покаяние") стих 97 говорится:

«Арабы из пустыни — более всех погрязли в неверии и лицемерии…»

Разгневавшись, араб дал ему затрещину. Молящийся, продолжая чтение, перешел к отрывку:

«…Но некоторые арабы из пустыни верят в Бога и Судный день…»

«Вот это уже лучше! — сказал бедуин. — Теперь я научил тебя, как себя вести…»

Здесь бедуин представляет собой поверхностную и склонную к предположениям часть ума буквально мыслящих религиозных людей, чья «вера», очевидно, основана на поведении и чьи суждения о вере других людей основаны на их собственном воображении о том, что представляют собой верования этих людей.

Бедуин у Руми — и наш спрашивающий об искренности — могли бы проделать такой тест, знай они о нем, если поразмыслят над афоризмом:

«Кто думает, что не самообольщается, пусть проверит, хорошего ли он о себе мнения».

Те, кто претендует, и те, кому следовало бы

между теми, кто претендует стать последователями Традиции и теми, кому следовало бы ими стать, может иметься существенная разница.

И у тех, и у других могут быть необходимые способности.