Учиться у Заратустры

Отдел девятый Человек наедине с собой

483

Враги истины. – Убеждения суть более опасные враги истины, чем ложь.

484

Мир навыворот. Мы критикуем мыслителя сильнее, когда он устанавливает неприятное нам положение; однако было бы разумнее делать это, когда его положение нам приятно.

485

Сильный характер. Гораздо чаще кажется сильным характером человек, следующий всегда своему темпераменту, чем следующий всегда своим принципам.

Ницше говорил, что для людей с сильным характером существуют типичные ситуации и события, в которых им предназначено судьбой снова и снова принимать участие и о которых они могут сказать: «Да, я такой». Ницше писал: «Связанность воззрений, обратившаяся через привычку в инстинкт, ведет к тому, что зовется силой характера. Когда человек действует на основании немногих, но всегда одинаковых мотивов, то его действия приобретают большую энергию. Немногочисленные мотивы, энергичное поведение и чистая совесть составляют силу характера». Ницше утверждал, что у человека с сильным характером нет многих возможностей действия: «Его интеллект не свободен, ибо он показывает ему в определенном случае, быть может, только две возможности. И он выбирает одну из них довольно быстро, т. к. ему не приходится выбирать из пятидесяти».

486

Одно необходимо. Одно нужно иметь: либо от природы легкую душу, либо душу, облегченную искусством и знанием.

487

Страсть к делам. Кто направляет свою страсть на дела (науки, государственное благо, интересы культуры, искусства), тот отнимает много огня у своей страсти к личностям (даже если они суть представители этих дел, как государственные люди, философы, художники суть представители своих творений).

488

Спокойствие в деянии. Подобно тому, как водопад в своем падении становится более медленным и парящим, так и великий человек дела действует обыкновенно с большим спокойствием, чем можно было ожидать от его бурного порыва перед действием.

489

Не слишком глубоко. Лица, которые воспринимают какую-либо вещь до последней ее глубины, редко остаются ей верными. Они ведь вынесли глубину на свет; и тогда в ней всегда обнаруживается много худого.

490

Безумие идеалистов. Все идеалисты воображают, что дело, которому они служат, существенно лучше, чем другие дела в мире, и не хотят поверить, что если их делу вообще суждено расцвести, ему необходим тот же дурно пахнущий навоз, который нужен и всем иным человеческим начинаниям.

Идеализм далеко не так идеален, как можно было бы ожидать. У Ницше его «аристократизм» есть лишь отражение его идеализма. Но он стал циником, а циник очень часто – это разочаровавшийся идеалист. Ницше писал: «Если мы и “разочарованные”, то не по отношению к жизни, у нас лишь открылись глаза на “желательность” всех видов. С насмешливой злобой смотрим мы на то, что называется “идеалами”; мы презираем себя лишь за то, что не всегда можем подавить в себе то нелепое движение чувства, которое называется идеализмом. Дурная привычка сильнее, нежели гнев разочаровавшегося». А еще Ницше утверждал: «Сотворить идеал – это значит переделать своего дьявола в своего Бога. А для этого надобно прежде всего сотворить своего дьявола».

491