Удача близнецов

Послушник ушел, а паладин сел за стол, подпер голову руками и призадумался. Аллеманцы… аллеманцы славились совершенно дикими с точки зрения фартальцев представлениями о пристойном и непристойном… и совершенно диким отношением к женщинам. Конечно, те, кто переселился из Аллемании в Фарталью, на фоне своих бывших соотечественников выглядели очень неплохо, но и у них в головах в вопросе отношений между мужчиной и женщиной творилось черт-те что. А всё потому, что двести лет тому назад в Аллемании произошел дворцовый переворот, свергли тогдашнего кесаря под предлогом его безумия, а чтобы не допустить к трону его дочь, выкопали в архивах какой-то древний закон, еще докесарийских времен, по которому женщины к наследованию земли не допускались. Страна раскололась в гражданской войне: одни стояли за несправедливо обиженную юную кесарину, другие поддерживали ее дядю. На фоне этого еще и религиозная реформа подоспела, тем же дядей кесарины и устроенная, и всё с той же целью. Война полыхала пятнадцать лет, кончилась победой дяди-узурпатора и учения Измененного Откровения. А это учение за двести лет дошло до того, что единственным предназначением женщины стало считать деторождение и скромную тихую семейную жизнь. В крайнем случае – целомудренную монашескую. Впрочем, мужчинам тоже было не так уж и сладко: блюстители морали в лице Ревнителей Веры так и норовили влезть в спальню любого рядового аллеманца и поинтересоваться, что он там делает. Вплоть до того, что существовали подробные строгие предписания насчет того, что и как мужчина и женщина должны делать в супружеской постели... и из голов аллеманских иммигрантов эта вся дрянь выветривалась в лучшем случае в следующем поколении.

В общем, ничего, кроме головной боли, от визита аллеманских молодоженов Джудо не ждал.

Аллеманцы явились точно в назначенное время, минута в минуту. И выглядели они как… как самые типичнейшие аллеманцы: высокие, с угловато-квадратными лицами, близко посаженными голубыми глазами, белокурые, очень аккуратно одетые и чрезмерно серьезные. И очень молодые, не старше двадцати. Это обстоятельство Джудо скорее обрадовало.

– Приветствую, сеньоры, – как мог приятнее улыбнулся паладин. Все-таки служение есть служение, неважно, кто к тебе пришел, людям надо помогать. Даже аллеманцам.

Аллеманцы ответили хором:

– Здравствуйте, сеньор посвященный!

– Прошу, садитесь, – указал Джудо на кресла. – Угощайтесь фруктами, вот оранжад. Если желаете – принесут и кофе, и чай.

Пока они усаживались, он внимательно и быстро их оглядел взглядом посвященного. Молодые, искренне любят друг друга, крайне смущены, но стараются этого не показать. Чувствуют друг перед другом вину. Женщина недавно перенесла тяжкое потрясение, в прошлом подвергалась регулярным побоям и унижениям… а еще она довольно сильная магичка со склонностью к предметной магии и меткой Мастера.

Мужчина, сжатый, скованный и прямой, словно линейку проглотил, сказал на чистейшем фартальском без всякого акцента:

– Сеньор посвященный, позвольте представиться: Ойген и Адельгейда Бруненхайм.

– Очень приятно. Посвященный Джудо Манзони, – представился паладин, и наконец заинтересовался делом по-настоящему, потому что вспомнил эти имена. Не так давно его ученик Оливио имел дело с безобразиями в склепе аллеманской диаспоры, и по итогам этого дела в диаспоре разразился громкий скандал, связанный с семейным насилием, ересью и тому подобной дрянью. Ойген и Адельгейда были одними из главных героев той истории.

– М-м-м, сеньор посвященный… видите ли, мы поженились два месяца назад, – начала Адельгейда. Видно было, что ей очень неуютно и стыдно, и Джудо немножко на нее воздействовал, чтобы расслабилась и успокоилась. В глаза все-таки заглядывать не стал – не видел пока необходимости.

– Да, сеньор, – сказал Ойген. Выглядел он так, словно собрался нырять в ледяную воду. – Мы поженились… Мы очень любим друг друга. И мы хотим быть счастливыми в браке. Но у нас не получается… не получается в постели.

Он резко и густо покраснел. Адельгейда порозовела.

Джудо глянул на нее еще раз – девственницей она не была. Но и женщиной, осознавшей свою женскую суть, она тоже не выглядела. Он подавил тяжкий вздох и решил, что с этими молодыми людьми нужно говорить жестко, прямо и грубовато, иначе они так и будут юлить вокруг да около:

– Вы, сеньоры, должны быть со мной откровенны, как на исповеди. В общем-то, по сути это и есть исповедь, только не о грехах, а о вашей семейной жизни. Вы говорите – не получается в постели… в чем это проявляется? У вас, Ойген, нет достаточной твердости мужского члена? Или она слишком быстро пропадает? Или ваш член вообще не стоит?

Хоть это и казалось невозможным, но Ойген покраснел еще гуще. И сказал:

– Н-н-ет… Я… очень люблю свою жену и… у меня… хм… стоит. И мы вступали в близость десять раз.

– Десять раз за два месяца… маловато для пылко любящих друг друга молодоженов, – сказал Джудо, пряча легкое удивление. – Больше не получалось потому, что у вас не стояло, или по другим причинам?