Удача игрока (Хроники Эйнарина - 3)

Я встала и направилась к нашему новому дому, где Фру расстилал на крыше промокшее одеяло для просушки. Наши сумки были сложены внутри, и я с трепетом открыла свою котомку. Вся одежда отсырела и воняла, как ведро лягушек, но песенник был завернут в промасленную кожу, и я не зря потратила на нее деньги. Полотно под ней было чуть влажным в уголках, а книга внутри совсем не пострадала. Я с облегчением вздохнула.

Фру покосился на меня. Я почувствовала его досаду, смешанную с весельем. Сам менестрель нежно осматривал свою лютню. Один Тримон знает, как он уберег ее от наводнения.

- Зачем ты ее достаешь?

- Мы с Ориал говорили о песнях, и я хотела бы узнать ее мнение. - Я улыбнулась Фру. - Она сказала мне о джалквезане. Это те самые кусочки, которые ты не смог перевести мне? - Я мысленно пнула себя за то, что неправильно поняла менестреля. - "Мазир и Буря", она здесь есть. История о том, как эта Мазир потеряла дорогу и снова ее нашла.

- Конечно, - беззаботно кивнул Фру. - Никто не сможет перевести, я же тебе сказал.

Я сохранила небрежный тон.

- Ты сказал, что нет смысла петь эти песни в дороге, где никто не понимает слов. А как насчет того, чтобы подарить Ориал песню-другую, пока она работает? Народ их поймет, и это хоть как-то отблагодарит людей за сегодняшнюю помощь и заботу о Зенеле. Мы оба могли бы положить что-то на весы, верно? Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, кажется, так говорят?

Фру оглядел поляну, где мужчины и женщины сидели за несложной работой или просто грелись на весеннем солнышке.

- Ну, Ливак, кто бы ни был твой отец, бьюсь об заклад, ему есть за что отвечать.

Тем не менее он подхватил лютню и зашагал к целительнице. Я побежала следом и, сев рядом с ними, пристроила драгоценный песенник на коленях, чтобы фру мог видеть страницы. Он сказал что-то Ориал, чего я не поняла, и заиграл веселую мелодию. За Лесными словами его богатого тенора было не так легко следить, но это была песня, которую он уже перевел мне в пути. Один мужик пошел в лес, увидел там незнакомку и погнался за ней, а она - я так и не уяснила, по какой причине, - вдруг превратилась в безобразную ведьму. Не пожелав стать ее любовником, наш герой попытался найти дорогу обратно к своим, но заблудился среди странных деревьев и еще более странных встреч, каждая из которых уводила его все дальше от дома. Когда же он наконец прошел полный круг, то обнаружил, что отсутствовал целых пять лет, а не пять дней, как ему представлялось.

Теперь, когда я впервые услышала, как она поется, этот джалквезан захватил все мое внимание, он ярко выпячивал каждую причину сетований этого человека на его бедственное положение. Лежавшие в основе ритмы казались все более знакомыми: Джерис, этот милый ученый, использовал эфирные чары с точно таким же ритмом. Эльетиммские ублюдки, которые его убили, а потом сделали все возможное, чтобы вытащить мои мозги через уши, творили мерзкие заклинания, звучавшие точно такой каденцией. Но что означают эти слова? Высшее это Искусство или совпадение?

Фру закончил бурным аккордом, и к нам подошли две женщины.

- Я не слышала эту балладу с тех пор, как была маленькой девочкой, улыбнулась одна.

- У меня целая книга древних песен. - Я перевернула страницы, чтобы ей и ее подруге было видно. - Вам знакомы еще какие-нибудь из них?

Женщины пожали плечами.

- Мы не умеем читать, ни я, ни Серида, - спокойно объяснила первая.

- Как насчет этой?

Фру перевернул обратно несколько листов пергамента и нахмурился, перебирая пальцами лады. Его лицо прояснилось, и он начал мелодию с хитрой сменой высоты в середине куплета. Женщины кивнули со смеющимися глазами и присоединились к нему в задорной песенке о Белом Вороне. Оторвавшись от работы, Ориал добавила свое сопрано, и Фру перешел в более низкую тональность, их голоса то сливались, то расходились, создавая изящную гармонию. Я внимательно слушала, ловя себя на том, что киваю в такт, но хотя мелодия оставалась неизменной, слова растворились в хаосе, как только певцы дошли до припева.

Смеясь, Фру перестал играть, и Ориал захихикала. Она сказала что-то женщинам, и я вновь прокляла свое незнание языка.

Целительница посмотрела на меня.

- Беда с этим джалквезаном: все знают разные варианты! Она повторила слова первой женщине, и та, пошевелив губами, кивнула.

- Тогда еще раз.

Фру снова заиграл, и на этот раз они запели в лад, их задорное исполнение расшевелило все становище. Народ подходил и начинал подпевать, каждый подлаживался к словам большинства.

Когда они закончили, первая женщина посмотрела на меня.

- Ты еще должна зажечь огонь в очаге, не так ли? - Она говорила на тормалинском почти без акцента. - Это надо сделать прежде, чем солнце начнет садиться.

Она встала, и я осторожно положила песенник на землю рядом с Фру.

- Ты присмотришь за моей книгой, если я оставлю ее с тобой? - нервно спросила я.

- Как за ребенком моей крови, - обещал менестрель. Поскольку во время наводнения он лучше позаботился о своей лютне, чем о Зенеле, я поняла, что он не шутит.