Удача игрока

Ларисса посмотрела на свои руки, и в наступившей тишине был слышен только шелест шелка, когда Верховный маг одевался.

– Все, что я прошу, моя дорогая, – чтобы ты взвесила мои слова прежде чьих-то еще, – мягко сказал Планир. – Я когда-нибудь тебе солгал? Я когда-нибудь тебя обманул? Ты веришь, когда я говорю, что твой ум и твое общество, твое обаяние и твоя страсть – величайшие дары, когда-либо ниспосланные мне? Останься ты со мной, и я бы считал себя самым счастливым человеком в мире, даже будь я простым углекопом в Гидесте, не говоря уж о Верховном маге Хадрумала.

– Но ты – Верховный маг Хадрумала, – помедлив, откликнулась Ларисса.

– Да, – кивнул Планир. – И я должен переносить все, что с этим связано. Ты – нет, если не хочешь, моя дорогая. Ты это знаешь.

Вновь воцарившееся молчание грозило продолжаться вечно, если бы по всему многобашенному городу не забили колокола. Планир взглянул на маленькие часы, красовавшиеся на ночном столике возле кровати.

– В данную минуту нам следует решить, идем ли мы на танцы в Морской Зал. Каждый тур, что мы станцуем вместе, подбросит зерна на мельницу сплетен. Впрочем, если мы не пойдем, это породит целый воз предположений и слухов. Он положил глаз на другую девицу? Она получила продвижение, к которому стремилась, каким бы оно там ни было? Он пошел дальше, сделав еще одну зарубку на кроватном столбике, или она устала быть стариковским капризом? – Планир говорил с нежным поддразниванием. – Но как бы ты ни поступила, я буду уважать твое решение. И если мы туда пойдем, то только потому, что я люблю танцевать, и особенно люблю танцевать с тобой, и потому что хочу отринуть на вечер свои должностные заботы и наслаждаться с самой красивой девушкой Хадрумала. – Планир пошел к двери, элегантный в безупречно сшитом костюме из черного шелка.

Ларисса встала и одернула платье.

– Надень свои бальные туфли, о уважаемый Верховный маг. – Она улыбалась, и у нее светились глаза. – Пусть люди болтают. А что касается наслаждения, – девушка взяла Планира под руку, договаривая на ходу, – оно будет зависеть от того, устанешь ты в танцевальном зале или нет, верно?

Великий Лес, 6-е постлета

Пока Узара возился с зеркалом и щепкой из костра, я последовала за одним из целителей и спустилась из лощины к длинному узкому озерку. Струйки воды сбегали меж папоротников по камню, устланному слоями серого и охры, проколотыми тут и там влажной чернотой. От подернутой рябью воды тянуло холодом. Группы мужчин и женщин купались, стирали одежду и осторожно пробирались по скользкому зеленому уступу, чтобы наполнить котелки чистой водой из родника. Я как следует вымылась, хотя от студеной воды перехватывало дыхание. Потом завернулась в куртку и, наслаждаясь тем, что я снова чистая, пошла на поиски чего-нибудь, что сойдет за чистое белье.

Харайл заваривал в мисках травы на входе в пещеру и кивнул мне, когда я рылась в своей котомке.

– Ты из Народа? – В его голосе звучало сомнение.

– Нет, – покачала я головой. – Мой отец был вашей крови, но я инородка. – Теперь я это ясно понимала. Прошлое моих родителей принадлежит им, а мое будущее – мне. Я достала со дна драгоценную книгу и, убедившись, что обертки не пострадали, посмотрела на Харайла. – Та песня, которую вы пели раньше, это «Исцеляющие Руки Мазир», верно?

Целитель оторвался от своей работы.

– Ну и что?

– Ты знал, что есть сила в этой песне, в джалквезане? – Я улыбнулась ему.

Явно озадаченный, Харайл наморщил лоб.

– Что за сила?

– Разновидность заклинания. – Я вложила всю свою искренность, до последней крупицы, в эти слова. – Я приехала на запад по поручению тормалинских ученых, чтобы отыскать знания древних племен. Я нашла джалквезан.

Интерес на лице Харайла возобладал над иными чувствами.

– Но как это может быть заклинанием? Это же просто чушь.

– Вовсе нет, – с горячностью заверила я его. – Никаких сомнений в этом быть не может.

– Если джалквезан – заклинание, то что оно может сделать против горцев? – Целитель, как я и ожидала, ухватился за эту мысль.

– Ты находишь нужную тебе песню. Если желаешь спрятаться, поешь о «Вьенн и Оленихах». Если заблудился, пой о «Мазир и Буре», и ты снова отыщешь дорогу. – Я старалась, чтобы моя речь звучала так же легко, как лущение гороха. – Джалквезан привязывает колдовство к песне. Все это есть в моей книге. – Я крепко обняла песенник, надеясь, что Харайл не попросит его посмотреть.

– Можно творить колдовство просто пением?

Я прикусила ругательство, услышав сомнение в голосе Харайла.

– Я почти год путешествую с магами. Они пытаются разгадать эту головоломку в течение поколения, и джалквезан оказался тем кусочком, который точно подошел! – Я откровенно блефовала с пустыми руками, чтобы сорвать куш.

– Мы просто должны петь?

Харайл посмотрел на группу детишек. Они были заплаканные, а одна девочка все оглядывалась через плечо и просительно лепетала понятное на любом языке «ма-ма-ма-ма».

– Ты поешь, веруя в силу джалквезана. – Я говорила так глубокомысленно, что могла бы убедить императора Тормалина заплатить мне за право занять его собственный трон.