Удача любит рыжих. (Трилогия)

— Можете. — Не отводя от меня взгляда, Эгмонт безошибочно нащупал бок своей чашки. Кофе, кажется, давно уже остыл: пар, по крайней мере, оттуда не поднимался.

Значит, книгу у меня все-таки не заберут! Обрадованная, я смылась из столовой, решив не искушать капризную удачу.

«А Марцелл бы у меня ее забрал, — неожиданно подумала я, уже вернувшись к себе и усевшись с книгой на кровать. — Хотя бы для того, чтобы убедиться самому, что может осилить и вот это. Что для него, крутого профессионала, нет слишком сложных задач и шибко умных студенток. А Рихтер…»

Ладно, мрыс с ним, с Рихтером! Я пошелестела страницами — все они были одинаково пустые — и, решив начать сначала, открыла «Справочник» на самой первой.

На желтоватом пергаменте неспешно проступили темные чернильные росчерки. «Защитные заклинания», — гласил заголовок, украшенный завитушкой; ниже, после узорной буквицы, начинался собственно текст.

Вот и славно. Я подоткнула под спину подушку и начала приобщение к высокой науке.

Дня через три я в полной мере оценила свое приобретение. Книга и впрямь оказалась просто изумительная; впрочем, плюсы у нее логично перетекали в минусы, и наоборот.

Во-первых, «Справочник» был книга непростая. Мало общего он имел и с теми бесспорно магическими пособиями, которыми меня регулярно снабжал Эгмонт. В нем была именно та информация, в которой я нуждалась в данный конкретный момент, или та, которая меня просто заинтересовала. Заклинания защиты? Пожалуйста, от первого до последнего знака. Объяснить технику применения этой конкретной чары? Нет ничего проще. История данного приема? Вот, хозяйка, читай с верхнего абзаца. Он был мобилен, как сама магия; с одной стороны, это было здорово, с другой же — назавтра я с трудом могла найти то, что не успела дочитать вчера. Прочитанные страницы менялись, стоило мне перевернуть их; возможно, что таким хитрым методом книга развивала мне память, но лично я его не одобряла.

Мобилен, как сама магия?.. Да «Справочник» и был магия; чары летели с его страниц проще, чем с ладоней магистра VII ступени. Он легко создавал объемные цветные иллюзии, иллюстрировал текст трехмерными изображениями, разворачивающимися прямо в воздухе над страницами. Меня, например, покорила метровая карта, подробно описавшая весь ход боевых действий на Вересковой Пустоши в пятом году от НТ. [4]Другое дело, что прочими чарами книга пользовалась так же легко; скажем, мне не раз приходилось спасать какой-нибудь очередной учебник, осмелившийся подползти к «Справочнику» на неподобающе близкое расстояние.

Во-вторых, книга и в самом деле избрала меня своей хозяйкой. Этим самым она, конечно, наложила на себя некоторые обязательства, но вполне закономерно полагала, что ничуть не меньшие обязательства сковывают теперь и меня. «Справочник» откровенно ревновал меня ко всей прочей литературе, так и норовя поджечь краешек какой-нибудь злопакостной книжки. Особенно почему-то доставалось романам Полин: семь штук погибло безвозвратно, в том числе и два тома из редкой серии «Марианетта и Путята XVII Добрынич». За этими книгами алхимичка гонялась едва ли не полгода. Учебники он откровенно презирал, не считая их достойными моего высочайшего внимания. Библиотечные книги удостаивались полного равнодушия, сборник стихов Лариссы — некоторого уважения. Пару раз я даже видела, как «Справочник» осторожно сдувает с него пыль. К книгам же, выдаваемым Эгмонтом, «Справочник» демонстрировал настороженный нейтралитет. Было видно, что он не одобряет хозяйкиного увлечения столь сомнительной литературой, но личная встреча с Рихтером произвела на него некоторое впечатление. Не особенно пугающее, но все-таки.

После моего строжайшего приказа не трогать прочие книги «Справочник» угомонился. Я перестала вскакивать по ночам, пытаясь нюхом определить источник возгорания, но оставлять хоть что-нибудь печатное (ну кроме Чайки и Эгмонтовых книг) в радиусе полуметра от «Справочника» все-таки не рисковала. Нет, теперь он их не поджигал. Движимый заботой о моем просвещении, он ярко обрисовывал книгам, что сделает с ними, если узнает, что они не оправдали высочайшего хозяйкиного доверия и не научили ее, то есть меня, всем подобающим вещам. Над корешком плавали устрашающие видения (Полин, кинув однажды на такое вот взгляд, потом долго боялась задувать свечу и оставаться в темноте). Книги взволнованно трепетали страницами. Еще бы.

В-третьих, к Полин «Справочник» не питал никаких добрых чувств. Если Рихтеру он еще позволял себя листать (еще бы он не позволил!), то алхимичку не допускал даже до обложки. Впрочем, та и не рвалась: показательное аутодафе семи любовных романов произвело на нее необходимое впечатление. После этого она перестала пилить меня, убеждая засунуть «эту гадость» под кровать, к сосланным давеча «Основам гаруспициума». [5]Какое там! А уж притронуться к «Справочнику» Полин не согласилась бы, даже пообещай ей боги в награду немедленную свадьбу с Ривендейлом.