Удача любит смелых (СИ)

— Здесь адрес склада в Ереване. Вещи привезешь туда завтра, после обеда. Найдешь завскладом Нарека Акоповича, он будет вас ждать. Узнаешь его легко, солидный дядька лет пятидесяти. В очках и с кудрявыми седыми волосами. Дальше машину разгрузят, он всё посчитает, выдаст тебе расписку, что всё получил. Перечень и количество вещей указывать не будет, Нарик Акопович будет знать, сколько и чего должно быть. Через недельку наберешь меня, телефон я написала, скажу, куда подъехать за деньгами.

— Хорошо, — повеселевший Ашот спрятал бумажку в карман.

— Ну что, — Вартан Оганесович торжественно поднял бокал, — раз деловая часть нашей встречи закончена, давайте выпьем за успех сделки и будущее продолжительное сотрудничество.

Возникший шум заставил замминистра замереть с поднятым бокалом. Кто-то поднимался по лестнице и судя по топоту шагов, явно не один. На площадке за забором возникли неясные силуэты, что-то забубнил официант, раздался звук глухого удара, и работник общепита спиной открыл дверь, и распростерся в зале в позе морской звезды. Быстро откатился в сторону и замер у перил, стараясь не отсвечивать. На веранду вошли пятеро. Остановились напротив нашего стола. Вартан Оганесович побледнел, медленно поставил бокал на стол и схватился рукой за грудь.

«Млять», — мысленно выругался я. — «Предчувствие Ашота не обмануло. Нострадамус армянский, черт его побери».

Колоритные рожи и синие специфические наколки на предплечьях и пальцах выдавали бывалых урок. Впереди стоял высокий худой парень. Он явно был главным. Остальные урки держались сзади, готовые в любой момент, включиться в разборку. И, похоже, были вооружены. Несмотря на летнюю жару, все в нехорошо топорщившихся пиджаках и мастерках, выдававших наличие колюще-режущего, ударно-дробящего, а может и огнестрельного оружия. Главный зловеще скалился, сверкая железными зубами. Точно, наркоман со стажем. Изнеможенное морщинистое лицо, черные круги под глазами, дерганые движения не позволяли ошибиться. Видал я таких персонажей в восьмидесятые и девяностые. Все были беспредельщиками и плохо кончили.

Пауза затягивалась. Зрачки-булавки, не моргая, глядели, на истекающего потом и трясущегося от страха замминистра.

— Ну здравствуй, Вартан, — наконец торжествующе проскрипел наркет. — Вот мы и встретились. Теперь я с тебя за всё спрошу.

Примечания:

Кнерек хари — прости, отец (армянск.).

Жира излишки довлеют над нами, — пародия на «Варшавянку» неизвестного автора

Тикин — уважительное обращение к женщине (армянск.)

Глава 24

— Рубен, что тебе нужно? — обреченно прохрипел замминистра, массируя грудь.

— А ты не знаешь? — ухмыльнулся железнозубый. — Совсем зажрался, пузатый, людей не уважаешь, всё под себя гребешь. Моих людей посылаешь, со мной встречаться отказываешься. Племянницу товарища совратил, за это тоже придётся ответить.

— Я на общак исправно засылаю, — возразил Вартан Оганесович. — Десять процентов, как положено. Тебе Лечи Сухумский должен был всё на пальцах раскидать. А насчёт племянницы. Она уже взрослая — 19 лет. И кто, кого совратил, это ещё большой вопрос.

— Что он должен был мне раскидать? — насмешливо скривил губы Карен. — Он — вор, и я — вор. А ты барыга, твоё дело — лавэ откидывать и братву греть. И не десять процентов, а двадцать. Я так решил.

— Ты вообще обезумел, Рубен, — вмешалась в разговор мадам. — В семьдесят девятом на сходке в Кисловодске все решили. Десять процентов нужно отсылать братве. И мы их отдаем. Ещё с тех времён, когда Вартан Оганесович руководил ЦУМом. Тебе же сказали, перетри с Сухумским. Он тебе популярно объяснит.

— Мне твой Сухумский по барабану, — окрысился наркоман. — А на таких как Черкас, Кутузов и подобную публику тем более ложить. Бриллиант, всё по понятиям раскидал. Суки, они и есть суки. Людское отринули: формой себя опомоили. Подментёныши позорные.

— Полегче на поворотах, Рубен, — возразил замминистра.

Он явно боялся оппонента, но немного пришел в себя:

— Там не только Черкас и Кутузов были. Очень много авторитетных воров под этим раскладом подписались. С Кавказа тоже.

— Мне плевать, — скривился железнозубый. — Я закон знаю, по которому люди живут. С барыгами договоров быть не может. Вы овцы — вам шерсть наращивать и жир нагуливать. Мы воры. Наше дело — шерсть стричь и вас на мясо пускать. Поэтому двадцать процентов. И не Лере Сухумскому, а мне передашь. А с ним я договорюсь, по-братски. И потом есть у меня к тебе ещё одна предъява. Самвел жалуется, что ты его младшую сестру испортил, поломал девке судьбу. Ещё и взял её насильно. Придётся за это ответить.

— Что ты несёшь? — Вардана Оганесовича бросило в пот. — Ты о Лали? Все по взаимному согласию было. И она уже совершеннолетняя. Девятнадцать скоро исполнится.