Удача на «Титанике»

Теперь люди знают, чего ждать. Отныне все будет только сложнее.

— Готов, — обращаюсь я к Джейми, и он кивает. Снова взобравшись на перекладину, он делает первый шаг.

Я взлетаю за ним, и следующий мы выполняем одновременно. Когда мы доходим до середины, он опускается в выпаде.

Представляя себе кирпичную лестницу, я ставлю ногу на его икру и кладу руки ему на плечи.

— Ят-йи-сом.

Одним слитным движением я вскакиваю ему на плечи, оставаясь в согнутой позиции.

Корабль качается, а может, это Джейми, но мы удерживаемся. Он балансирует подо мной, словно журавль в гигантской шляпе.

Под нами судорожно вздыхает Ква, прижимая руки к груди. Я представляю, что он один из латунных инструментов, стоящих на мостике, к примеру телеграф с его открытым табло и изящными клавишами.

— Боже всемогущий, они же расшибутся! — раздается чей-то крик.

Вся жизнь — это хождение по канату, и чем лучше ты жонглируешь, тем легче будет жить. Можно быть убитым даже на улице, но мы не прекращаем ходить по улицам из-за страха. Просто ходим, пока страх не перестает быть частью уравнения.

Само собой, для зрителей страх — это все. Люди хотят видеть, что ты в опасности, хотят ощутить ужас, который, по их мнению, ты ощущаешь, а затем испытать сладкое чувство облегчения, когда ты дойдешь до конца, не упав.

Ну, может быть, страх — это еще не все. Смотреть на выступление акробата — это всегда потрясающе весело.

Пора двигаться. Я нацеливаюсь на перекладину, представляя ее широкой и надежной, как причал Саутгемптона. После очередного «ят-йи-сом» я перепрыгиваю через Джейми.

Легкая, как перышко, я приземляюсь на перекладину, поставив ноги в линию.

Новые аплодисменты разбавляют тишину. Я делаю вдох, после чего мы возвращаемся к правому борту и спрыгиваем с перекладины.

— Браво!

— Как они это делают?

— Святые вседержители, у них, должно быть, крылья за спиной.

Барабанщик выбивает дробь, и мы готовимся к новому трюку. Джейми посылает мне улыбку. Мы никогда не подбадриваем друг друга вслух, чтобы не привлечь излишнее внимание судьбы.

Тао подает мне чашку и блюдце, которые я торжественно устраиваю на голове.

— Нет! Он же не собирается?

— Чтоб меня, само собой, собирается!

По-прежнему спрятавшись в одном из укромных уголков палубы А, Шарлотта Файн стоит, прямая и решительная, как жена моряка, ждущая возвращения мужа на причале.

Спокойнее, Джейми.

— Готов, — говорю я ему.

И снова мы возвращаемся на перекладину, я опять чуть позади него. С каждым шагом моя чашка звякает о блюдце. Дойдя до середины, Джейми опускается в выпаде, и я готовлюсь взобраться ему на плечи.

Легкость. Воздух. Крылья.

Я начинаю отсчет, затем взлетаю с его ноги на плечи.

Одна нога чуть не соскальзывает, но Джейми ловит мою лодыжку. Он цепляется за перекладину пальцами ног, словно для нас не существует силы притяжения и мы просто выпадаем из этого мира.

Толпа дружно вздыхает. Вскрикивает женщина. Хнычет ребенок.

А теперь вторая часть прыжка. Я считаю, мысленно приказывая посуде не двигаться.

А затем прыгаю.

Чашка с блюдцем чуть сдвигаются на моей голове. Но когда я приземляюсь, они по-прежнему на месте.

Мы возвращаемся к левому борту и спрыгиваем.

Фонг протягивает свою чайную пару. Это будет последний трюк, итоговый тест. Я старательно не смотрю на публику, особенно на мистера Стюарта.

Еще одна проходка, и нам придется сделать то, что никто до нас еще не выполнял, и вовсе не потому, что это первое путешествие «Титаника». Мы будем танцевать в воздухе. Для вас, мама и Ба. Мы заставим всех увидеть не просто пару бесполезных узкоглазых, а Честного и Доблестного, тех самых Летающих Близнецов.

Что-то блестит внизу. У меня дыхание перехватывает при виде четырех головорезов менее чем в двадцати футах, облокотившихся спинами на ограждение и следящих за нами с дьявольским блеском в глазах. Ореховая шелуха сыпется из их рук. Бледиг машет бутылкой эля в мою сторону, и я моргаю, когда отраженный от нее луч на секунду ослепляет меня.

Не обращай на них внимания, девочка. Не позволяй им нервировать тебя. Только не в момент твоего триумфа.

Глубоко вдохнув, я выпускаю воздух из легких вместе с беспокойством, заставляя расслабиться напряженные плечи.

Джейми ставит чайную пару Фонга себе на голову. Я размещаю свою у себя.

Осторожно взобравшись назад на перекладину, мы в очередной раз направляемся к середине. Я почти слышу затаенное дыхание толпы, почти вижу сотни широко распахнутых глаз, с нетерпением ждущих, что же мы сделаем теперь. Определенно, уже не прыжок, особенно с чашками и блюдцами на головах у нас обоих.

Мои ноги подрагивают от напряжения, когда я застываю в неподвижности. Пот выступает под волосами и затекает в уши. Я ставлю ногу на икру Джейми, чувствуя, что он тоже дрожит.

— Ят-йи-сом.

Я прыгаю.

Джейми держит плечи ровно, его чашка почти не звенит на блюдце.