Удача не бывает случайной

Она отошла, а я лишний раз убедился в том, что тренировки не прошли даром, я заметил ее приближение, а затем вернулся к своим воспоминаниям.

Все это было интересно, но более близко в диверсионной работе. Лишь когда меня, после ранения, начали готовить индивидуально, вот тогда все было иначе. Это был новый этап подготовки профессионала агента-одиночки: отработка навыков рукопашного боя, радио, компьютер, работа с психологом, тайнопись, фотодело, визуальная разведка объектов и многое-многое другое. Такую нагрузку мог выдержать не каждый, но в меня поверили. Время проходило напряженно, я был постоянно занят, но не был лишен комфорта быта. Жил я тогда на вилле, в одной из стран. Преподаватели приходили на «дом». Вилла располагалась на огороженной территории, где я мог иногда прогуливаться. У меня отшлифовывали владение языками, тогда я и выучил китайский, который был нужен для моего первого задания. К своему удивлению я научился бегло говорить по-французски, неплохо говорил на арабском, правда, с письмом были сложности, испанский, а английский знал с детства. Изучал микро— и макроэкономику и другие заумные вещи.

Единственной издержкой всего этого было отсутствие личной жизни. Я был холост, а для многих и мертв. Еще за время моей предыдущей казарменной учебы я в какой-то мере отвык от женского общества, если не считать отдельных эпизодов. Видимо, чтобы тебе кто-то понравился надо встречаться, общаться, строить отношения на сближение, всего этого я был лишен, при том добровольно.

Индивидуальная подготовка выбила из меня мои славянские корни по привычкам, произношению и вычислить их стало просто невозможно.

Что делать? В разведке личного не должно быть, а личной привязанности к женщинам, я должен был избегать, помня, что за каждым преуспевающим мужчиной, всегда стоит женщина, она же могла его и погубить. Это слабость нелегала. За моей спиной никого не было.

Так я пришел в этот мир юнцом, а вышел в великолепной форме, но без друзей. Одиночество не тяготило. «У шпиона нет друзей» — мелькнула у меня банальная мысль. Да и кого они есть, в истинном смысле этого слова? Скорее хорошие знакомые. Хотя, если в общепринятом смысле, то у меня их было множество, которыми я обзавелся, что-то делая, или наоборот, не делая.

Я обречен был в этой своей второй жизни, принять облик человека одинокого, родители которого умерли вдали от родины, но я, как и они остался французом.

— Месье, я вижу, что вы не спите, — вывел меня из раздумий голос стюардессы. — Будете обедать?

— Разве только за тем, чтобы чем-то занять себя, — ответил я на предложение. — Вы же не согласитесь скоротать мое время?

— В вашем вопросе заложен ответ — не соглашусь. Я на работе.

— А вне работы? Я научу вас технике вытаскивания соринок из глаз.

— И только? — усмехнулась она.

— У меня много других скрытых достоинств.

— Видимо, очень они скрыты, иначе, почему вы холосты?

— Поняли, потому что меня никто не ждет во Франции? Не люблю показывать достоинства своей души. Как только они проявляются, все, расставание. Какая женщина захочет быть на вторых ролях? У нее же нет столько достоинств. Но самое главное достоинство — холостяк, иначе я был вам не интересен. Так что скажете?

— Все возможно, — уклонилась она от прямого ответа. Ее зеленые глаза излучали лукавство.

— Тогда, если нам суждено будет еще увидеться, то мое предложение остается в силе, но в Аргентине.

— Договорились.

— А что вы предложите мне сейчас?

Я выбрал блюда, перекусил и после обеда немного поспал. Когда проснулся, то за иллюминатором на безоблачном небе светило солнце. Полет подходил к концу. Мы прибывали около девяти часов местного времени, так что день только начинался, а в Париже было еще пять часов утра.

Под крылом замелькали здания, вереницы машин на шоссе. Посадка прошла по расписанию. Фонари посадочной полосы слились в сплошную линию. Юркий диспетчерский «форд» подкатил к самолету, и огромный лайнер, ревя моторами, послушно двинулся за ним.

Самолет подрулил к зданию аэропорта. Открыли дверь самолета, и в салон горячей волной ворвался тугой воздух, сдобренный асфальто-бензиновыми запахами аэропорта. Рукав подвинулся к выходу. Я вышел из самолета последним. Уже на выходе я спросил, обращаясь к стюардессе?

— А как вас звать в будущем? — хотя на ее бейдже было имя, но мне хотелось услышать, от нее, как возможность для дальнейшего знакомства.

— Жаннет, — улыбнулась она, и в ее интонации не прозвучало дежурного ответа.

— А меня Жан. Всего доброго, Жаннет, до встречи, — и пошел по проходу.

Таможня, пограничный контроль отняли не более получаса. Получив свой чемодан, я вышел в зал прилета, где стояли встречающие с табличками, на одной из которых я увидел свое имя. Ее держал лысый брюнет, лет сорока, одетый в светлую рубашку и брюки.

— Здравствуйте, это я — и указал ему на табличку, что он держал.

— А меня зовут Андре, — весело произнес он. — Будем знакомы. Нам предстоит часто видеться. Пойдемте.