Удачи капитана Блада

– Еще нет, ваше преосвященство…

– Еще нет? – прервал его кардинал, и в его мягком голосе послышались угрожающие нотки. – Еще нет, тогда как с тех пор прошел целый месяц. Мне все ясно, сеньор. К несчастью, сомнения в вашей честности, вызванные той софистикой, с которой вы сегодня утром так ловко толковали закон, полностью подтвердились.

– Ваше преосвященство! – в бешенстве завопил дон Руис, смертельно побледнев и шагнув вперед. Подобные слова в любом случае пробудили бы его гнев. А быть публично оскорбленным этим священником и выставленным на посмешище проклятым пиратом не смог бы вынести ни один кастильский дворянин. Губернатор пытался подыскать слова, способные подобающим образом выразить его состояние, когда примас, словно угадав его мысли, разразился речью, сразу обратившей гнев дона Руиса в страх.

– Молчи, несчастный! Неужели ты осмелишься возвысить на нас голос. Твои поступки, безусловно, сильно обогатили тебя, но куда сильнее обесчестили. И более того, стремясь запугать ограбленного тобой английского моряка, ты угрожал ему преследованием святейшей инквизиции и сожжением на костре. Даже новые христиане больше, чем кто-либо другой, знают, что человек, апеллирующий к инквизиции подобным образом, сам рискует попасть в ее руки.

Страшная угроза бывшего великого инквизитора Кастилии и прозвучавший в его словах намек на старохристианское презрение к его новохристианской крови окончательно доконали генерал-губернатора. Он уже представлял себя обесчещенным, разоренным, лишенным всех званий и посланным в Испанию, чтобы затем подвергнуться аутодафе.

– Монсиньор, – захныкал он, с мольбой протянув руки к кардиналу, – я же не предвидел…

– В это я охотно верю. Oculos habent non viclebunt[53]. Никто не может предвидеть опасность. – К кардиналу уже вернулось его обычное спокойствие. Несколько секунд он хранил молчание, потом вздохнул, шагнул вперед, взял за руку окончательно уничтоженного графа Маркоса и повел его на полубак, чтобы их не могли услышать.

– Верьте мне, – ласково заговорил он, – мое сердце болит за вас, сын мой. Errare humanum est[54]. Мы все грешны. Поэтому я стараюсь быть милосердным, так как сам нуждаюсь в милосердии. Я попытаюсь помочь вам, чем могу. Если я высажусь на Кубу, где вы – генерал-губернатор, то мне придется выполнить свой долг инквизитора, а из этого для вас не выйдет ничего хорошего. Чтобы избежать этого, я не высажусь на берег до тех пор, покуда вы здесь управляете. Но это самое большое, что я могу для вас сделать. Возможно, поступая так, я сам становлюсь софистом. Но я думаю не только о вас, но и о чести Кастилии, которая пострадает от вашего позора. В то же время вы понимаете, я не могу допустить, чтобы кто-нибудь так пренебрегал доверием короля и чтобы это пренебрежение сошло полностью безнаказанным.

Архиепископ сделал паузу, покуда дон Руис стоял, опустив голову от стыда и ожидая роковой фразы, которая неминуемо должна была последовать.

– Вы сегодня же сложите с себя обязанности губернатора под любым предлогом, который вы сочтете подходящим, и вернетесь в Испанию с первым же кораблем. Тогда, если вы снова не возвратитесь в Новый Свет и не поступите на государственную службу в Испании, я сохраню в тайне ваш поступок. Большего я сделать не в силах, и да простит меня Бог, если я сделал слишком много.

Несмотря на всю суровость этих слов, дон Руис выслушал их почти с облегчением, так как он не ожидал столь дешево отделаться.

– Пусть будет так, ваше преосвященство, – пробормотал он, подняв голову и встретив сочувственный взгляд кардинала. – Но если ваше преосвященство не высадится на берег…

– Не беспокойтесь обо мне. Я уже говорил с капитаном Бладом о такой возможности, и теперь, когда я принял решение, он доставит меня в Сан-Доминго. Когда моя миссия там будет выполнена, я вернусь сюда, а к тому времени вы уже покинете Гавану.

Таким образом, дон Руис был даже лишен возможности отомстить этому проклятому морскому разбойнику, навсегда погубившему его карьеру. И все же он предпринял последнюю отчаянную попытку отвратить хотя бы это несчастье.

– Неужели вы доверитесь этим пиратам, которые уже…

– В этом мире, сын мой, – прервал его кардинал, – увы, можно доверять только небесам. А этот корсар, несмотря на все его пороки, сын истинной церкви, и он доказал, что на его слово можно полагаться. Конечно, в этом есть риск, но постарайтесь доказать своим будущим поведением, что я иду на него не без оснований. Теперь отправляйтесь с Богом, дон Руис. Больше мне незачем вас задерживать.

Генерал-губернатор опустился на колени, чтобы поцеловать руку кардинала и попросить его благословения. Примас Новой Испании протянул правую руку над его склоненной головой и осенил его крестом.

– Benedictus sis. Pax Domini sit sempre tecum[55]. Может быть, свет небесный укажет вам лучшую дорогу в будущем. Идите, и да хранит вас Бог.