Удачи капитана Блада

Худой, низенький месье д'Ожерон, будучи надолго заброшенным на этот забытый Богом остров, сумел сохранить в своём доме атмосферу придворного изящества и элегантности, приличествующую прирождённому дворянину. Только сдержанность и безукоризненные манеры позволили ему сейчас скрыть раздражение. Когда шевалье закончил свои резкие и напыщенные разглагольствования, губернатор тяжело вздохнул, и в этом вздохе чувствовалась усталость.

— Полагаю, — отважился сказать он, — что месье де Лувуа не совсем точно информирован о положении дел в Вест-Индии.

Фраза эта привела в ужас де Сентонжа. Его убеждённость во всеведении месье де Лувуа была так же непоколебима, как и уверенность в том, что он сам обладает этим качеством.

— Сомневаюсь, месье, есть ли в мире что-нибудь, о чём маркиз не был бы полностью информирован.

Улыбка д'Ожерона была вежливой и обходительной.

— Разумеется, никто не сомневается в достоинствах месье де Лувуа. Но его превосходительство не обладает моим опытом, приобретённым за долгие годы жизни в этом захолустье, а это, осмелюсь заметить, придаёт некоторую ценность моему мнению.

Но шевалье нетерпеливым жестом отмахнулся от мнения д'Ожерона.

— Мы только зря теряем время, месье. Позвольте мне быть откровенным. Тортуга находится под сенью французского флага, и, по мнению месье де Лувуа, с которым я полностью согласен, не слишком пристойно… Ну, короче говоря, покровительство шайкам разбойников не делает чести флагу Франции.

— Но, месье, — возразил д'Ожерон. — Не флаг Франции покровительствует флибустьерам, а, напротив, флибустьеры покровительствуют флагу Франции.

Высокий, импозантный королевский представитель поднялся, выражая тем самым своё негодование.

— Месье, это возмутительное заявление.

Но губернатор оставался безукоризненно вежливым.

— Это факт, а не заявление. Позвольте мне напомнить вам, что сто пятьдесят лет назад его святейшество Папа подарил Испании Новый Свет в награду за открытие Колумба. Но с тех пор другие нации — французы, англичане, голландцы — обращали на эту папскую буллу значительно меньше внимания, чем этого хотелось бы Испании. Они, в свою очередь, селились на землях Нового Света, территории которых являлись испанскими чисто номинально. А так как Испания упорно усматривает в этом посягательство на её права, то Карибское море уже давно служит полем битвы.

Что же касается корсаров, к которым вы относитесь с таким презрением, то вначале они были мирными охотниками, земледельцами и торговцами. Но испанцы постоянно преследовали их на Эспаньоле, изгоняли англичан и французов с Сент-Кристофера[58], а голландцев с Сен-Круа, устраивали варварские избиения, не щадя даже женщин и детей. Тогда в целях самозащиты эти люди покинули свои коптильни, взялись за оружие, объединились и стали, в свою очередь, охотиться за испанцами. То, что Виргинские острова[59] теперь принадлежат Британской короне, — заслуга «берегового братства», как называют себя флибустьеры, захватившие эти земли для Англии. Остров Тортуга, на котором мы сейчас находимся, так же, как и остров Сен-Круа, точно таким же путём перешёл во владение Французской Вест-Индской компании и, таким образом, стал колонией Франции.

Вы говорили, месье, о покровительстве французского флага, которым пользуются корсары, и я ответил вам, что вы поменяли вещи местами. Не будь здесь флибустьеров, обуздывающих алчность Испании, я сильно сомневаюсь, смогли бы вы когда-нибудь предпринять такое путешествие, ибо в Карибском море не было бы ни одного французского владения, которое бы вам надлежало посетить.

— Он сделал паузу, улыбаясь явному замешательству своего гостя. — Надеюсь, месье, я сказал достаточно для того, чтобы подтвердить своё мнение, которое я беру на себя смелость отстаивать, несмотря на требование месье де Лувуа, что уничтожение корсаров может легко повлечь за собой уничтожение французских колоний в Вест-Индии.

В этот момент шевалье де Сентонж взорвался. Как часто случается, поводом его гнева послужило то, что в глубине души он чувствовал обоснованность аргументов губернатора. Выражения, в которых шевалье высказал своё недовольство, заставляют сомневаться в том, насколько мудро поступил маркиз де Лувуа, выбрав подобного посланника.

— Вы сказали достаточно, месье… более чем достаточно для убеждения меня в том, что боязнь лишиться прибылей, получаемых вашей компанией и вами лично от продажи на Тортуге награбленных товаров, делает вас безразличным к чести Франции, которую пятнает эта позорная торговля!

Месье д'Ожерон больше не улыбался. В свою очередь, почувствовав изрядную долю истины в обвинениях шевалье, он вскочил на ноги, побледнев от гнева. Но, будучи сдержанным и замкнутым по натуре, губернатор не дал выхода своим чувствам. Его голос оставался спокойным и холодным, как лёд.

— За такие слова, месье, полагается отвечать со шпагой в руке.

Сентонж, меривший шагами комнату, только рукой махнул.