Удачи тебе, сыщик!

– Лев Иванович, не заводись, – сказал Капитан. – Наш Костя столько раз на голову приходил, что на него сердиться грех.

– Алексей Иванович, я вам говорил, мол, уверен, что убийца цирковой? Говорил?

– Ну? – Капитан растерялся, сыщик ни о чем не предупреждал, и вопрос застал врасплох. – Говорил, только я не верил.

– И правильно делали, я ошибался. – Гуров развел руками. – А за ошибки платят, а сыщик за свои ошибки платит чужими жизнями. – Он встал, подошел к акробату, заглянул в глаза: – Ну как прыжок?

Артист смутился и не ответил, сыщик пошел к дверям, говорил, не оборачиваясь:

– Пейте чай, лопайте торт, а я пойду к «медведям», стакан приму. А за подозрения уже извинился, хотел чего-то сказать, так не скажу. – Гуров вышел. За дверью громко говорили, перебивали, даже ругались.

Пусть выговорятся, чем больше слов, тем больше убийца запутается. Надо, чтобы деза прошла не отдельным номером, а в сумятице противоречий. Сыщик быстро прошел в администраторскую. Как и следовало ожидать, дверь была открыта, Гуров снял трубку, набрал номер, услышав ответ Капитана, сказал:

– Ты их не отпускай, я скоро вернусь. – Он положил трубку, прошел к «медведям».

Рогожин тоже пил чай, увидев сыщика, не удивился, двинул рубленый табурет, спросил:

– Как мы сегодня смотрелись?

– Отлично. – Гуров присел. – Завтра землю отдадут, и номер пропал. Михалыч, налей мне контрабанды граммов несколько.

– Ну, завтра тебе не землю отдадут, а по жопе выдадут. – Рогожин выудил из-под стола заморскую бутылку, налил граненый стакан. – А когда у них отнимут землю, они другую подлость сотворят.

Сыщик взял стакан, слегка пригубил, прополоскал рот, сплюнул в стоявшее неподалеку ведро, остатки вылил на ладонь, словно одеколоном, протер шею и пиджак. Если Рогожин и удивился, то виду не подал, смотрел из-под лохматых бровей, ждал, когда гость заговорит о главном.

– Все я уже знаю и ни о чем спрашивать не буду, – сказал Гуров. – Товар лежит в поддоне клетки, его можно изъять хоть сейчас. Только это ничего не даст, мне нужен убийца, организатор и истинный владелец наркотика. Тебе, Михаил Семенович, предложили пол вскрыть, наркотик отдать, обещали оставить в покое.

Рогожин не выдержал напряжения и отвернулся.

– Тебя обманут на сто процентов, – спокойно и равнодушно, словно о чем-то малозначащем, говорил сыщик. – Люди, занимающиеся наркобизнесом, свидетелей не оставляют. А что к тебе подослали женщину, и поэтому ты решил, что опасность невелика, – так это лишь ловкий ход. И женщина лишь игрушка и будущая жертва. А ты здоровенный старый дурак. И спасти тебя может лишь полковник Гуров.

Сыщик встал и легкой, даже танцующей походкой вышел в коридор. Гуров отлично понимал, что сильного и упрямого Рогожина враз к откровенности и сотрудничеству не склонить, добивался лишь, чтобы артист задумался, остановился, и наркотик-крючок, на который и ловилась вся зубастая стая, не ушел бы из поля зрения. «Сейчас Рогожин задумался и до следующей нашей встречи с места не двинется, а без его помощи преступники в клетку, охраняемую Гошей, не заберутся».

Гуров задержался перед кабинетом Колесникова, одернул пиджак, словно собирался выходить на ковер высокого начальства, уговаривал себя, одновременно расслабляясь. Легче, сыщик, легче, болтливее, пусть Классик и утверждает, что ты актер бездарный, но кое-что и ты можешь.

– Чаепитие продолжается? – спросил он, входя в кабинет. – Когда вы только репетируете? – Сыщик прошел мимо предполагаемого убийцы, чтобы тот почувствовал запах алкоголя, и занял свое место.

– Мы пьем чай и работаем, а некоторые пьют ханку и вынуждают работать на себя, – огрызнулся Капитан.

– Лишь прошу, Алексей Иванович, – возразил сыщик. – А услугой попрекать грешно.

– Слушайте, полковник, вы можете толком объяснить, что у нас творится? – спросил Колесников. Этот вопрос попросил его задать сыщик, а Капитан все не мог найти подходящего момента.

– В пределах допустимого могу. – Гуров закинул ногу на ногу, откинулся на спинку стула, потерял равновесие и чуть не упал.

А так как получилось это случайно, а потому очень естественно, кто-то из артистов хмыкнул, а Сильвер не преминул заметить:

– Согласно действующему уставу с товарища полагается штраф.

– Друзья, шутки в сторону, двух человек убили. – Гуров уселся плотнее. – В первом случае есть и моя вина, во втором моей вины нет. Почему убийца заявился к вам, сказать не могу. Я уже признался, что грешил на человека циркового. Ошибался. Извините. Дела с вашими местными властями будут разрешать, как говорится, компетентные органы, виновных накажут.

– Выключите телевизор, – сказал неожиданно Классик и зевнул. – Как себя помню, так все время и слышу, что завтра будет лучше, а виновные понесут наказание.

– Они не несут, а тащат, и не наказания, а мешки, – встрял Сильвер.

– Не на манеже! – Капитан хлопнул ладонью по столу. – Вы объяснитесь, полковник…

– Либо господин полковник, либо Лев Иванович, будьте любезны, – перебил Гуров, стремясь подчеркнуть, что никаких приятельских отношений между ними нет.