Удачливый крестьянин

Признаюсь, если бы не намерение понравиться невестке, я не удержался бы от смеха при вести о таком странном благочестии, которое более относится к проповеднику, чем к его учению.[106] Я понял, как мне повезло, что господин Дусен был не таким незаменимым ангелом-хранителем у мадемуазель Абер-младшей. Я не в силах был долее выслушивать этот вздор и, сославшись на болезнь жены, стал прощаться, не дожидаясь конца ее рассказа. Я попросил свою невестку доверить мне воспитание моих племянников, на что она согласилась, не долго думая, что отнюдь не расположило меня в ее пользу. Я ушел.

Спустившись вниз, я увидел брата и постарался скрыть от него тягостное впечатление, какое произвела на меня его жена. Он со слезами на глазах обнял своих детей и только спросил, охотно ли согласилась мать на их переезд ко мне. Я ему сказал со всей деликатностью, на какую только был способен, что она, как мне кажется, не возражает против их отъезда и не сожалеет о нем, поскольку дети будут на моем попечении; мы расстались, оба сильно опечаленные.

На пути домой я много думал о том, что увидел и услышал. Я задавал себе вопрос: что в наше время стало с религией во французском королевстве? Она превратилась в маску, под которой каждый может прятать самые дикие причуды. Если верить моей невестке, ее наставник изменил своим убеждениям из корысти, а сердце его, несмотря на наружную перемену, осталось прежним; однако лишь на время, необходимое для того чтобы незаметно приучить к этим переменам паству, привыкшую слушать его прежние проповеди. С течением времени духовные его дочери привыкнут и к новому образу мыслей. Кто знает, быть может, и это продиктовано корыстными соображениями?

Моя невестка, – продолжал я размышлять, – обожает своего ангела-хранителя, но все же пытается его урезонить, когда он отступает от своих убеждений. Я не знал, что и думать; в голову мне пришла мысль, что причина всех этих недоразумений – сам так называемый «ангел».

Религия во Франции, – продолжал я свою мысль, – покоится на принципе слепого послушания.[107] Моя невестка была воспитана в этих верованиях. Она была послушна, пока повиновалась слепо; но желая открыть ее уму правильность благочестивых чувств, наставник дал некоторую свободу ее разуму и тем самым научил ее быть послушной с некоторыми ограничениями. И вот этот похвальный принцип пустил в ее душе более глубокие корни, чем можно было ожидать; наставник дал ей оружие, которое она впоследствии обратила против него самого.

Так я размышлял по пути к дому. Эти мысли не были порождены глубоким проникновением в суть дела; я судил по первому впечатлению. Я был еще слишком прост, чтобы пойти дальше этого. Конечно, теперь я рассудил бы иначе. Но не будем забегать вперед. Мне и самому эти мысли тогда казались слишком вольными, я находился во власти предрассудков, а привычку к послушанию всосал с молоком матери.

Внутренний спор, происходивший в моей душе, я время от времени прерывал ласковыми словами, которые говорил племянникам, отданным на мое попечение. Прибыв домой, я подвел детей к кровати моей жены. Несмотря на сильное нездоровье, она приняла их очень ласково, как я и ожидал: ведь жена моя искренно любила меня.

Ввиду их крайне юного возраста, она посоветовала отдать их пока в пансион,[108] что я и сделал на следующий же день.

Освободивишсь от всех неотложных забот и полагаясь на обещания графа д'Орсана, я решил, что могу побыть дома у постели жены; никакой определенной болезни у нее не было, но она чахла на глазах.

Граф д’Орсан, которому я дал знать о причине моего уединения, часто навещал нас. От него я узнал, что госпожа де Фекур безнадежна и никого не принимает. Два раза он возил меня к госпоже де Вамбюр, но мы не заставали ее дома. Нам каждый раз говорили, что она в своем загородном имении, однако стоило ей вернуться в Париж, как дела вновь призывали ее немедленно ехать в деревню. Я с трудом переносил столь долгую разлуку, хотя здравый смысл говорил мне, что в ней есть свои хорошие стороны. Благодаря отсутствию дамы откладывались и разоблачения, которые были бы слишком унизительны для меня. В самом деле, что смог сказать женатый человек женщине, которую он по воле провидения любит и почитает?