Удачная подмена

Взяв с тумбочки телефон, она дозвонилась до собственной конторы и договорилась с одним из юристов о том, что он займётся продажей её части Толиного бизнеса. Уже после обеда она тут же в палате подписала доверенность на него. А ещё попросила не пускать к ней посетителей.

Глава шестнадцатая

Вечером в отделении началось движение. Оказалось, на трассе неподалёку КАМАЗ влетел в междугородний автобус. Одна из пострадавших попала к ним в палату. Наутро они поговорили и даже посмеялись над совпадениями, несмотря на трагические обстоятельства. А совпадений было довольно много. Обе Ивановы, только вторая – Алина. «Вся-то разница – нге», – смеялась она. Обе учительницы по образованию, только Ангелина филолог, а Алина – учительница начальных классов. У них даже травмы оказались похожими. У Алины лицо травмировано стёклами, шрамы почти такие же ужасные, и ребёнка она потеряла, правда, на куда более позднем сроке. Лина своей потерей была потрясена, но она всего полсуток знала о своём положении и ещё не успела почувствовать себя матерью и погрезить о будущем. А Алина весьма цинично заявила, что выкидыш облегчает её положение: жених, который вёз её с севера в Уремовск к матери, в этом же автобусе погиб, а родни у неё не осталось, Алину бабушка воспитывала, её нет уже несколько лет.

Когда к Лине всё-таки прорвался Толик, Алина со своей койки изумлённо таращила глаза, наблюдая, как Толик уговаривал Лину отозвать доверенность, то угрожая, то умоляя. После его ухода она спросила:

– Эй, подруга, как ты в такое дерьмо вляпалась? Он же всеобщий приз!

– Это как?

– Если у него что получается, то только через баб. Руками он делать ничего не умеет.

И Лина невольно засмеялась: а ведь правда!

Ей нравилась грубоватая речь однофамилицы и своеобразный юморок, она завидовала её жизнелюбию и уверенности. Только встав с постели, с наклейками на подбородке и носу, она уже пересмеивалась с мужиками на лестнице запасного выхода, стрельнув у них сигарету. Когда Лина высказалась по поводу того, что с их травмами не стоит пугать людей, она отрезала:

– Не бывает некрасивых женщин, бывают дуры, не уверенные в себе. У меня директриса была с нижней частью пятьдесят шестого размера. Когда она плыла, покачивая своей кормой, мужики руки складывали как футболисты перед штрафным ударом. А ты из своей толстой ж… трагедию делаешь! Заживут наши порезы, и снова мы красотки!

Алина совсем мало рассказывала о себе, только когда Лина об этом прямо спрашивала. Не могла не спросить о том, как это учительнице можно так мерзко материться.

– О, ты ещё не слышала, как ругаются мои второклашки, – хрипло захохотала однофамилица. – Наши Черемхи – посёлок, вокруг которого на многие десятки километров шахты, а сам посёлок разросся на десяток с чем-то тысяч жителей, не считая вахтовиков. А жители-то, в основном, из отсидевших. Так что в семьях… сама понимаешь. Но зато невестам раздолье, в женихах дефицита нет. Ну, я, как выпишут, назад отправлюсь. Есть там у меня запасные варианты, а может, ещё кого перспективнее найду.

Тем же вечером Алина закашлялась. Соседка их, тётка в годах, кляла её за курение и грозила пожаловаться палатной. Но к утру у неё подскочила температура, и стало понятно, что курение тут ни при чём. Пришли люди в скафандрах и взяли у всех мазок. Из палаты выходить запретили, сказали, что Алину отправят в областную инфекционную больницу, а остальных – в обсервер. Через пару часов забрали не её, а почему-то пожилую соседку, которая к этому времени тоже затемпературила. Впрочем, вскоре увезли и Алину, только в другой госпиталь, который недавно открыли в здании санатория. А к вечеру пришлось отправлять в инфекционную двух оставшихся, которые тоже закашляли.

Перед отъездом Лина не смогла найти телефон.

– Да прохиндейка эта его сперла, больше некому, – прохрипела последняя из палаты. – Кто-кто… подружка твоя!

Условия в больнице были не очень. Палата на шесть коек, потом ещё в проходе два топчана поставили. Впрочем, Лине было так хреново, что не до претензий. В какой-то момент очнулась от того, что рядом что-то хрипело, а по голове стучало. Оказывается, она даже не почувствовала, что её перетащили в реанимационную палату и подключили к аппарату искусственного дыхания. Это помогло. Через два дня переключили на другой аппарат, который хоть по голове не стучал. Ещё через несколько дней врач, такая же гуманистка, как и та, что в предыдущей больнице, сказала:

– Не ожидала, что вытащим. С таким повреждением носовой перегородки, да с лишним весом… повезло вам. Либо возраст молодой поспособствовал, либо жить очень хотелось.

А жить и вправду хотелось. Когда было совсем плохо, она, хрипя и задыхаясь, вспоминала об отце, о муже, о подружках подколодных и клялась себе: «Всё равно выживу назло вам всем! Изменю свой характер! Буду как Алина, нахрапистая и остроумная. Пускай я тугодум, зато память хорошая. Напридумываю домашних заготовок, из интернета фраз хамских надёргаю. Всех порву, только бы выжить!»