Удачная Работа

Маги мира Ворк осуществляют свои магические действия согласно определенному ритму, заложенному в каждом человеке. Этот ритм состоит из биения сердца — что является основой. Также в ритм входят колебания волн в мозге и нервной системе, ток крови в венах и артериях и еще многих условий, о некоторых из которых земная наука даже не подозревала. Все это настолько сложно, что наиболее простым управлением этого аритмичного беспорядка является магическое пение — строгая наука, где не только каждая нота, но вдох и выдох, паузы и движения тела — все занимает свое четкое место, и все нужные ритмы учтены и прочно заучены. Именно умение уловить эти ритмы и отличает мага от не мага. Даже имея магический дар, многие тратят годы на напряженное обучение, чтобы научиться произвести хотя бы простейшее магическое действо. Вот потому так и ценятся сильные маги, у которых умение уловить нужные магические ритмы в крови. Умение вызвать магический резонанс у природных магических полей определяет силу мага, которая зависит только от внутренних способностей организма, то есть от таланта и более ни от чего. Магия похожа на песню, а чтобы петь, нужен голос, и критерии отбора магов совсем не те, что у певцов. Отличие магии от песни в том, что при первой же ошибке исполнителя магическая песня перестает быть магией, но при этом маги прекрасно понимают, что является простой песней, а что имеет отклик у природных сил. Когда я напевал этот жуткий мотивчик, все природные маги интуитивно почувствовали, что он великолепно ложится на внутренние магические ритмы.

— Эта глупая песенка и есть загадочная магия? — спросил я, и при этом сам почувствовал, как мои глаза удивленно выпучились.

— Языка, на котором вы плели свою непонятную магию, я не знаю, наверно, какой-то тайный горский диалект, но результаты вашей магии я неоднократно видел сам! — с гордым видом сказал профессор, и ледяные стекла на его очках победно блеснули.

— Вы сейчас пойдете и продемонстрируете перед всем симпозиумом ваше магическое плетение, и пусть после этого доктор Дельф попробует нам отказать, — громыхнул голос тетушки Хтаны.

— Я должен петь это со сцены? Ни за что на свете! — искренне воскликнул я, испуганно озираясь. Петь песню группы «Белые тапки» было выше моих сил.

Дальнейшие события я помню смутно. Меня уговаривали, а я отнекивался, как институтка от непристойного предложения. Цвета упрямо твердила о необходимости выступления, Лайна мягко уговаривала просто попробовать, Апик настаивал, постоянно упоминая о необходимости повышения опыта публичных выступлений, а тетушка Хтана успокаивала меня, как опытный педагог успокаивает истеричную студентку перед серьезным экзаменом. Я действительно находился на грани истерики, как только представлял себе то, что буду исполнять репертуар группы «Белые тапки». В конце концов, они меня уговорили только потому, что воздействовали на совесть — дескать, я всех их тут собрал и сам же пытаюсь все испортить. Но все равно я ужасно нервничал.

«Ноги моей в этом мире больше не будет!», — только и мог тихонько бормотать я в тот момент.

Потом тетушка Хтана с профессором Апиком переглянулись и, оставив меня под присмотром Цветы и Лайны, убежали устраивать выступление, а я никак не мог заставить себя войти в зал симпозиума. Посмотрев на эти терзания, лечащий Жрец и служитель Некро крепко взяли меня под руки с двух сторон, ввели в зал заседаний и усадили в первый ряд, сев по бокам и продолжая крепко удерживать меня за локти. Я несколько раз порывался убежать, но девчонки крепко меня держали, а тащить их через весь зал было просто неприлично.

— Мы забыли дать слово спасителю нашего уважаемого профессора Апика, — встав со своего стула, сказал доктор Дельф после очередного докладчика таким ехидным голосом, что я чуть не выбежал из зала вместе с целительницами, прилипшими к локтям. — Может быть он убедит меня, что лед жидкий, огонь твердый, а магия вовсе не наука. Прошу на сцену, уважаемый коллега Тим.

Последовавшие за этим пять минут я до сих пор считаю самым грандиозным позором в своей жизни. Я поднялся с места и на дрожащих ногах взошел на сцену, как на эшафот. Постояв некоторое время под взглядами сотни внимательных глаз, я открыл рот, но не смог издать ни звука, потом закрыл рот с глупым видом и чуть не решился уйти все равно куда, только бы отсюда подальше. Зал смотрел на меня в напряженной тишине.

«Соберись, тряпка!», — обругал я себя, и дело понемногу пошло на лад.

— Девочка Карина… — пропел я почему-то фальцетом и пустил петуха. Горло перехватило, я закашлялся, в этот момент в зале послышались смешки.