Удачник Леонард. Эхо Прежних

Вход в подъемник, оставшийся еще со времен Прежних, мне удалось обнаружить практически в самом начале. Некоторое время я упрямо полз вверх, стараясь сосредоточиться только на ближайших ко мне трещинах в скале, кляня себя за то, что решился на такой шаг. Затем краем глаза уловил в расщелине какой-то непонятный блеск. Вот в ней-то и нашлась металлическая дверь, сплошь расписанная письменами Прежних. Они у них своеобразные, не спутаешь ни с чем: замысловатая вязь, подчеркнутая сверху и снизу прямыми линиями. Вероятно, сами линии тоже имеют какое-то значение, поскольку частенько они становились не сплошными, а прерывистыми, причем разной длины.

Перед самой дверью часть скалы обвалилась, оставив крохотную площадку, устоять на которой можно было только на носках. Пришлось пожертвовать крюком Блеза, поскольку надежды на то, что мне удастся его извлечь, практически не было.

Дальше все было проще. С дверьми Прежних мне приходилось иметь дело много раз. На них никогда не бывает ни ручек, ни замочных скважин, и открываются они всегда в сторону. Весь секрет заключается вот в чем: для того чтобы они гостеприимно распахнулись, необходимо приложить к ним в строго определенных местах обе ладони и ступню ноги, причем голую. Пришлось стащить один сапог и зажать его голенище в зубах, в которых уже находилась привязанная к крюку веревка – ладони-то ведь мне тоже нужны были свободными.

Какой-то миг, и дверь подалась в сторону, пропуская меня в подъемник. Или опускальник. А возможно, и то и другое сразу, что предстояло выяснить опытным путем. Вполне могло быть и так, что этот механизм Прежних повезет меня вниз, и чтобы попасть на вершину, придется искать другой. Но нет, судя по давлению снизу, меня поднимало наверх. На полу лежал толстый, не тронутый веками слой пыли, так что мысль о том, что рапанги – не самые умные люди, напрашивалась сама собой. Другую мысль – о том, что подъемник везет в ловушку, из которой невозможно выбраться, и рапанги об этом знают, я старательно от себя гнал.

Вокруг меня было относительно светло – слабое свечение от стен давало его достаточно. Всегда удивлялся: на ощупь как будто бы обычный металл, но каким-то образом он ведь излучает свет?

Подъемник полз медленно, и от скуки я изучал письмена Прежних, которых хватало и тут. Вернее, просто на них глазел – понимающих их людей в мире можно перечесть по пальцам.

Если потянуть за рукоять еще, скорости подъемнику можно и прибавить, чего я делать не стал. Ползет он себе и ползет, и к чему лишняя нагрузка приводящим его в движение шестерням? Они и так уже изношены временем. Наконец потолок подъемника стал совсем уж светлым – верный признак того, что он прибывает на место. Вскоре так и произошло: я поднялся на самую вершину скалы, куда так и стремился. Причем получилось быстро и практически без всякий усилий.

«Нет, Лео, однозначно ты умен, как целое племя рапангов», – самодовольно думал я, выходя из клети наружу.

То, что я там увидел, меня не удивило и тем более не поразило: мне уже приходилось видеть много как руин, так и прекрасно сохранившихся строений Прежних.

Вершина скалы оказалась плоской. И гладкой. Причем настолько, что, казалось, Прежним удалось каким-то образом камень размягчить, сделать его ровным, без единой трещины, и отполировать так, что в нем как в зеркале отражались бегущие в небесах облака. По краю площадки шло невысокое ограждение уже из обычного камня, частью обвалившееся.

Но самое интересное было не в этом – прямо по центру возвышался храм. Не самый большой из тех, что мне приходилось видеть, но определенно Прежних. И на возвышении, прикрытом сверху куполообразной крышей, которую поддерживали шесть колонн, стояла богиня Элекия. Правда, каменная. Правую руку она держала не благословляя, а указывая ею на чашу. Тоже каменную и установленную на довольно высоком постаменте. К чаше-то я и направился, на ходу помахав рукой Элекии: привет, мол!

И каково же было мое разочарование, когда я обнаружил – чаша пуста.

На всякий случай я поводил в чаше рукой. Обошел вокруг нее, хотя там и обходить-то особенно было нечего. С укоризной взглянул на богиню достатка, любви и семейного очага Элекию: нет, мол, ничего в твоей чашке, могла бы рукой на нее и не указывать.

Еще раз внимательно огляделся вокруг: возможно, чего-нибудь не заметил? Но как тут можно что-то не увидеть, если ничего лишнего на вершине скалы нет? Храм с богиней и чашей, еще одно строение, представляющее собой четыре колонны с крышей, куда и вознес меня подъемник с торчащим посередине него рычагом. И все. Ну, еще чистенько, как будто перед самым моим визитом здесь старательно провели влажную уборку.

А камни-то где? Благо что обнаружил подъемник. Но ведь могло случиться и так, что мне пришлось бы, подвергая себя смертельному риску, долго карабкаться наверх, и что тогда?