Удачный день

Мне было девятнадцать лет, когда мы начали жить вместе. И не смейтесь, что так говорит женщина, которой еще и тридцати нет. Двадцать лет для кисэн – это то же, что шестьдесят для обычного человека, ну а в тридцать – вы уже старая столетняя бабушка. К чему это я? А к тому, что тогда я была совсем не дурна собой, мои теперь уже синеватые губы тогда были розовыми, а пухленькие щечки алели здоровьем. Это сейчас меня обзывают скелетом, а тогда у меня было полное во всех нужных местах тело и белая кожа, я была прекрасна в любой одежде, а походка моя была изящной и утонченной. Я превосходно пела и танцевала не хуже, чем другие. Я была довольно известна в кругах кисэн, а потому наслаждалась своей роскошной жизнью и все мои клиенты очень любили меня. Но что-то я отвлеклась, знай, себя только нахваливаю.

Так или иначе, и у меня было свое время. Не проходило ни одного дня, чтобы за мной не присылали извозчика, а согласившись и отправившись развлекаться, я никогда не возвращалась домой раньше полуночи. Но даже тогда спать я ложилась редко, потому что или дома меня уже ждал гость, или я сама возвращалась домой с гостем, и вся ночь проходила еще более утомительно для моего и так уже утомленного тела. Лишь после рассвета наступало мое время, время для отдыха, когда я могла немного расслабиться и поспать. Но даже тогда вереница посетителей не прекращалась, в дверь постоянно стучали, приглашали погулять по садам, полям, храмам. Как тут не устать? Гулять – это тоже тяжелый труд. У меня постоянно ныли ноги и гудело все тело, и гулять совсем не хотелось. Я лишь с сожалением вздыхала, мечтая о том времени, когда все оставят меня в покое и я смогу нормально отдохнуть.

Примерно тогда передо мной появился он. Старше меня на четыре года, он был красив собой, щедро сорил деньгами и полностью, без остатка, отдавался развлечениям и кутежу. Он мне нравился. Кажется, я тоже была ему небезразлична. Когда отношения между нами начали перерастать во что-то более серьезное, он стал настаивать на том, чтобы мы жили вместе. Жизнь кисэн мне уже начинала надоедать, он мне пришелся по душе, поэтому я ничего особо против и не имела, но по привычке еще некоторое время водила его за нос и кокетливо уходила от прямого ответа. Выудив из него целую тысячу вон, я отдала их маме, а сама, словно нехотя, согласилась и стала жить с ним под одной крышей.

Он любил меня страстно и беззаветно и был готов пожертвовать всем ради меня. До встречи со мной у него явно были женщины, но поскольку он был еще совсем юн, в нем присутствовала та самая искра молодости и искренности. Он вслепую доверял всему, что я говорила, хотя я частенько ему лгала. Ни разу не отказал он мне ни в одной моей просьбе. Быстро это смекнув, я начала требовать все, что моя душа желала. Я заставила его переписать его дом на мое имя, купить мне шкаф и вешалку для одежды из перламутра, большое зеркало на стену, множество самых разных тканей, шелков, заколки и украшения для волос под каждый мой наряд, а также пару раз в неделю дарить мне кольца: золотые, жемчужные, с драгоценными камнями, которые продавались в ювелирных лавках на Чинкоге[1]. Я постоянно выуживала у него деньги под самыми разными предлогами: то у мамы моей был день рождения, то у родственников свадьба, то на торговлю мне нужен был капитал, то долг кое-кому вернуть. Не хочу оправдываться, но мое такое поведение было не только следствием моего же корыстолюбия или жадности. Мне было приятно и интересно просить его купить мне что-нибудь. Это был мой способ позаигрывать с ним и показать ему свою благосклонность. Мне было интересно посмотреть, насколько он любит меня и готов ли удовлетворить все мои желания. И когда мои ожидания оправдывались, я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Ну и мама мне на ухо тоже нашептывала, конечно…

Деньги, которые он так легко тратил, были не его, а отцовские, которые он постоянно брал в долг. Бесконечно это, разумеется, продолжаться не могло: уже через три месяца нашей совместной жизни я почувствовала, что мы уверенно движемся в финансовый тупик. Сына своего отец любил, но сколько можно было его содержать. К тому же мой свекор был известным на всю округу скрягой, и, думается мне, он и так долго терпел выходки своего сына.

И вот однажды чаша терпения переполнилась.

– Видеть тебя больше не хочу! Ты мне больше не сын, и меня не волнует, где ты и что делаешь.

Такая угроза срывалась с его губ и раньше, но сейчас, похоже, он был непреклонен в окончательности своего решения.