Удалённый аккаунт

— Акылай! — он выбежал, видимо, следом, даже не надев куртку поверх формы. — Не ищи своих родственников, хорошо? Я расскажу тебе, но пообещай, что не станешь их тревожить.

Я кивнула. Не выпуская сигареты изо рта, задержала дыхание. Мы так и стояли под дождем, его форма покрывалась темно-синими пятнами от воды.

— Твоя мать моя старая знакомая, дочь друзей моих родителей. Я давно жил в Нижнем Новгороде, а ее отправили учиться в 1997 году, и попросили меня приглядеть за ней. Во время учебы она спуталась с каким-то русским парнем, забеременела. Ее звали Сезим Шабаева, ей и 20 лет не было. Она пришла ко мне, когда узнала об этом, — он указал рукой на меня, имея в виду беременность, — и мы решили, что она родит и подбросит ребенка в подъезд. Нельзя было, чтобы родственники узнали, это ужасный позор для семьи. Она доучилась второй курс, скрывая беременность, а в августе родила в ванной моей квартиры. А дальше ты знаешь.

— А отец?

— А что отец? Они виделись пару раз, в один из которых тебя зачали. Я не был с ним знаком, только знаю, что его звали Алексеем.

— А что сейчас с Сезим?

— Потому-то я и прошу тебя не искать ее, — он теперь тоже курил, глядя куда-то вдаль, — она погибла пару лет назад. Ее родители еще живы, но если вскроется обман, то это будет страшным ударом для них. Сезим вышла замуж здесь после института, что тоже не приветствовалось, но кое-как Айгуль и Умар смирились. У нее родилось еще двое детей в браке, сейчас они уже взрослые. В 2020 году у нее обнаружили рак шейки матки и она угасла за пару месяцев, но родителям так и не призналась ни в чем. Никто, кроме меня не знал, и я обещал унести это с собой в могилу. Я свое обещание не сдержал, но мне бы не хотелось лгать тебе.

— Вот как, — я закурила следующую сигарету, — я не буду искать никого, обещаю. Только скажите, где она похоронена? Я бы хотела один раз ее навестить.

Акай дал мне название кладбища, где похоронили мою биологическую мать, и примерно описал, как ее найти. Впрочем, я не расстроилась из-за этой истории. Как мне кажется, такое происходило часто. Да и в окружении других сирот я наслушалась о судьбах пострашнее. И обиды не было, я только думала, а как сама поступила бы на ее месте? Ни к чему не пришла в итоге, ведь я и близко не находилась к ее месту. Со своей колокольни мне плевать на мнение окружающих, в силу современных взглядов мне не знаком ужас позора. Наверняка, будь это не так страшно, она бы не стала ухищряться. С другой стороны, если главной причиной оставить меня стал не страх позора, а, например, обычное нежелание быть матерью, то я тоже не злюсь. Я могу это понять, и быть залетным нелюбимым ребенком едва ли лучше, чем расти в детском доме.

От других ее могилу отделяла типичная кладбищенская оградка голубого цвета. Судя по количеству гниющей желтой травы, за захоронением не ухаживали. Видимо, решили, что она заслуживает только гранитный камень с портретом.

«Шабаева Сезим Умар кызы 16 октября 1979 — 10 августа 2020»

С портрета на меня смотрела красивая женщина, она улыбалась, и мне стало понятно, от кого у меня такие щеки. Я присела на мокрую деревянную лавку, окрашенную в цвет оградки.

— Ну, привет, мама, — так неловко произносить эти слова впервые в 23 года, — хотя, ты ведь не хотела быть моей матерью, поэтому не буду тебя принуждать, Сезим. Надеюсь, ты ни о чем не сожалеешь. Ну, правда, если тебя это беспокоило, то я не в обиде.

И я замолкла — а что говорить? Сердце не заходилось при виде ее портрета, на душе оставалось спокойно. Меня ничего не связывало с этой женщиной, ничего кроме рассказанного Акаем секрета. Наверное, я уже вышла из возраста, когда это было важно. Или даже в него не входила. Стало только немного грустно от того, что я не испытала всех тех чувств, какие описывали люди, которые нашли своих биологических родителей. Я ничего не чувствовала к этому камню.

— Ладно, рада была увидеться, — я больше сосредоточилась на отряхивании своих штанов от сырости и веток, чем на прощании, — земля тебе пухом.

На территории крематория меня ждала моя настоящая семья. Сезим я благодарна только за то, что с ее помощью я эту семью смогла встретить, пусть и ненадолго.

Путь до крематория занимал почти полчаса на такси, так как он находился в небольшом отдалении от жилых районов, но в черте города. Дорога туда была ровной, будто бы недавно обновленной, мокрый асфальт блестел в свете фар. Справа находилось неизвестное мне озеро. Наверняка так и было задумано, чтобы посетители и клиенты добирались по чистой, гладкой дороге, любуясь на красивый даже поздней осенью вид, а такие привычные в городе выбоины не отвлекали и не тревожили. Вокруг крематория, — одноэтажного здания в глянцевых бело-коричневых цветах, — дорожное полотно было еще более ровным, особенно чистым, будто его специально мыли каждый. Вокруг ни лужи, ни души, ничего.