Реальной альтернативой является только полный выход американцев из Ирака. Вьетнамский вариант. Нет сомнения, что он болезненный и встретит тысячу «но». Однако все остальные сценарии так или иначе сводятся к усилению на берегах Персидского залива шиитов, к росту воинственности мусульманского мира, к сближению между собой нефтедобывающих стран. К потере союзнической дружественности важных партнеров. К сплочению обиженных развивающихся стран. К союзу России с Китаем и Индией.
Президент Линдон Джонсон вначале тоже и думать не смел об альтернативе американского триумфа, но к февралю 1968 года убедился в порочности всех насильственных вариантов. Президент Буш тоже начинает испытывать отвращение к бесконечным похоронам.
А союзники? Кроме верных бриттов, стоических японцев и угождающих поляков здесь уже нет союзнического половодья. А внутри страны? 11 сентября не имело продолжения, почему же Соединенные Штаты должны развернуться по всем азимутам? Почему они должны смотреть на карты Ирана, Сирии, Саудовской Аравии? Особенно важна своей нефтью последняя, но именно она
Большинство арабских правительств словесно — за победу американцев в Ираке. Но в глубине души они ждут американского поражения здесь. Да и сами американцы дрогнули. Чего стоят лишь тайные визиты в Ирак американского президента. А возможный претендент в президенты от демократической партии — генерал Уэсли Кларк: «Мы создаем больше врагов, чем союзников»[224]. Ирак в конечном счете желает мира и самостоятельности.
Неустойчивость однополярности
Огромный мир, так или иначе, обязан обсуждать, что означает для него феноменальная американская мощь в XXI веке. Но эта мощь — не константа. В самих Соединенных Штатах не прекращается весьма ожесточенная полемика по поводу определения оптимальной линии поведения в мире — максимального могущества и минимального напряжения на внутренние экономические и силовые основы страны.
Америка после войны в Ираке стала «сверхдержавой минус». Глобальная симпатия уступила после войны в Ираке место широко распространенному подозрению в отношении подлинных мотивов реализации американской мощи… Максимы типа «кто не с нами, тот против нас» могут породить лишь смятение в среде друзей и ненависть в стане потенциальных противников. «Возникает риск того, что за границей Америку будут воспринимать как поглощенную в свои проблемы; антиамериканская идеология будет набирать международный престиж по мере того как США будут вести себя как самоназначенный шериф»[225].
Тактику президента Буша-младшего Збигнев Бжезинский называет «теологическим подходом». Его проблема в том, что практически никто в мире не разделяет его одностороннего подхода. «Определение терроризма как врага ведет к игнорированию того факта, что терроризм является летальной техникой устрашения, используемой отдельными индивидуумами, группами, государствами. Но невозможно вести войну против техники или тактики. Скажем, во Второй мировой войне никто не воевал с блицкригом»[226]. Никто не может игнорировать ту историческую реальность, что главной причиной направленного против США терроризма является американская вовлеченность в ближневосточную ситуацию. И терроризм, и распространение средств массового поражения «являются симптомами болезненного состояния мировых проблем. Излечение требует последовательной стратегии, которой пока нет». Мир как бы осознал несправедливость условий человеческого существования в различных районах Земли.