Удар бумеранга

Во все времена и у всех народов армия была не только особым организмом, живущим по своим законам, но и местом, где сильные мужчины становились сильнее, слабые ломались и погибали, а прошедшие эту школу сохраняли армейскую закалку на всю жизнь. Проблемы в Советской Армии назревали достаточно давно, сказывалось и общее лицемерие правящей элиты, и социальный состав призванных в армию. Мальчики из обеспеченных семей, дети советских чиновников и партийной элиты попадали туда за редким исключением, когда сами родители перекладывали таким образом бремя воспитания на армейских руководителей. «Мажоры», как их называли, потом благополучно поступали в институты, проходили офицерские курсы, получая звание офицеров запаса. Поэтому в армию попадали те, кто не сумел поступить в институт, или дети наименее обеспеченных родителей, часто имеющие проблемы с законом до того, как попасть на службу. Разумеется, вся эта блатная и не очень образованная публика перенесла собственные нравы и в солдатские казармы. Дедовщина становилась нормой и принимала ужасающие размеры. Самым безобидным развлечением считался «велосипед», когда между пальцами спящего новобранца вставлялись спички и одновременно поджигались, заставляя несчастного, мгновенно проснувшись, дрыгать ногами, словно он мчался на велосипеде.

Сказывались и национальные проблемы. В огромной стране, где жили более ста национальностей, действительно существовала дружба народов, особенно когда возводились совместные стройки или выигрывали великую войну. Но при этом в армии были и уродливые явления, когда не знающих русского языка среднеазитов забивали до смерти, а кавказцы и славяне устраивали кровавые побоища в казармах. Одним словом, армия постепенно разваливалась так же, как и государство.

Вениамину отчасти повезло. Он попал в армию не восемнадцатилетним подростком, а уже двадцатилетним парнем. К тому же был физически достаточно крепким, чтобы позволить «дедам» безнаказанно над ним измываться. Правда, это оказалось не очень просто, и дважды ему устраивали настоящее испытание – как-то в душевой его до полусмерти били сразу четверо «дедов». Но даже после подобных обработок он вел себя достаточно независимо и самостоятельно.

Если подобные проблемы существовали в армии в семидесятые и восьмидесятые годы, то армия образца девяностого была уже далеко не той победоносной армией, прошедшей через всю Европу, сокрушая лучшую в мире германскую военную машину, и водрузившей свой флаг в Берлине. Начались военные конфликты в разных частях некогда единой и сильной страны, в Германии пала Берлинская стена, и советские военнослужащие из группы войск в Восточной Германии в одночасье словно попали в западную зону, где можно было приобрести любые товары и услуги.

Вениамина отправили служить в Киргизию. Ему отчасти повезло, что он прибыл туда уже после известных ошских событий, когда в ходе национального противостояния сотни и тысячи были убиты, а пределы жестокости поражали даже бывших ветеранов Афганистана. Их батальону приказано было взять под контроль стратегическую дорогу, ведущую в южные районы республики. Почти в начале службы Вениамин получил звание младшего сержанта, а потом стал и сержантом. Во-первых, из-за возраста, а во-вторых, его отличал от товарищей уровень образования и подготовки, что особенно ценил командир батальона. Таким образом, Вениамина назначили командиром отделения, и он уже имел в своем распоряжении целую группу новобранцев.

Страна вступала в эпоху распада. Галопирующая инфляция, пустые полки магазинов, игры в национальный суверенитет, военные конфликты, создание вооруженных отрядов, не подчиняющихся центральной власти, и демагогические заявления политиков в Москве довершали общую картину. После происшедших событий в Оше остались тысячи беженцев и сотни сожженных домов. Армия оставалась последней силой, на которую надеялись несчастные люди. Уже пролилась кровь в Тбилиси и Баку, в январе началось противостояние в Вильнюсе. Все отчетливо понимали, что кризис принимает угрожающие размеры и рано или поздно взорвется, либо разорвав единую страну, либо похоронив всякие надежды на либерализацию и свободу. Если быть честным до конца, многие надеялись именно на второй вариант, когда «закручивание гаек» казалось единственно возможным выходом из этого нарастающего кризиса.