Удар катаны

Правильно заметил один из кавалергардов, участвующих в коронационных торжествах: «Для военного праздник — как деревенская свадьба для кобылы. Голова в цветах, а остальное в мыле». К началу торжеств Анжу действительно чувствовал себя такой загнанной кобылой. И это при том, что занимался он всего лишь контролем состояния работ по иллюминации, подготовки собора к коронации и некоторыми другими мелкими вопросами, по распоряжению Георгия. Надо заметить, что больше всего Петр общался именно с моряками, которые занимались электрической иллюминацией. Впервые, кстати, используемой для оформления праздников в таких объемах. Тысячи лампочек развешивали на всех стенах и башнях Кремля, колокольне Ивана Великого и вообще везде, где только можно, включая фасады обывательских домов. Причем лампы соединялись последовательно, из-за чего морякам регулярно приходилось лазить на высоту и менять там, вися над бездной, перегоревшие лампочки новыми. Впрочем, привычные к лазанию по мачтам кораблей матросы спокойно справлялись с этой работой.

Разъезжая по городу с поручениями, Петр замечал, как оживлялась с каждым днем древняя русская столица. Улицы непрерывно скребли и чистили дворники, фасады домов спешно приводились в порядок. На свободной территории Ходынского поля строились коронационные павильоны, из которых в последний день торжеств народу должны будут раздаваться подарки. В снятых министерством двора богатых домах, дворянских и купеческих, размещались иностранные посольства и съезжавшиеся со всего мира иностранные принцы и принцессы. Со всей России были вызваны генерал-губернаторы, высшие военные и гражданские чины, все, носившие придворные звания, церковные иерархи, городские головы главнейших городов, предводители дворянства и специально подобранные по благообразному виду волостные старшины. Присутствовало много иностранных гостей, в том числе королева Греции Ольга Константиновна, двенадцать наследных принцев, включая князей Фердинанд Болгарского и Николая Черногорского, принц Генрих Прусский — брат Вильгельма II, английский герцог Артур Коннаутский, герцогиня Саксен-Кобург-Готская, сын короля Сиама, брат персидского шаха, японский принц, папский нунций, а также китайская и японская делегации. Вызвало нехорошее оживление в придворных кругах только отсутствие вновь «заболевшей» греческой принцессы Марии, ранее сговоренной в невесты Георгию. Причем ситуация дошла до, как передавали шепотом, «очень громкого разговора» между вдовствующей императрицей и греческой королевой. Поговаривали также, что дело может закончиться отменой предстоящего брака. Тем более, что коронация холостого императора как-бы нарушала сложившиеся традиции. Петр даже поспорил с одним из кавалергардов, бароном Маннергеймом, о том, следует ли разорвать сговор и найти новую невесту, раз эллины не хотят. И даже предложил, по допетровскому российскому обычаю, найти невесту среди старинных русских родов.

Каждый день на площади города, одну за другой, под конвоем кавалергардских взводов в касках и кирасах, выезжали на разукрашенных конях герольды в средневековых мантиях и торжественно зачитывали царский манифест о короновании. По улицам бродили группы весело настроенной молодежи. Сновали стайки галдящей детворы, внимательно рассматривающей все происходящее. Даже обычные, идущие по своим делам, прохожие выглядели празднично и весело. Казалось, что все ждут, что вместе с коронацией нового царя наступит новая эра, время всеобщей радости и счастья. Были забыты даже слухи о болезни нового императора, а за любую попытку критики можно было получить серьезный отпор.

Даже погода в первый день коронации, солнечная и теплая, необычная для мая, словно решила поддержать это всенародное настроение. Толпы народа готовились встречать процессию, заполняя улицы, трибуны, балконы домов и даже крыши. Стены домов на всем протяжении предстоящего шествия задрапировали коврами и яркими тканями. А балконы украшали гирлянды зелени, среди которых прятались тысячи электрических лампочек, которые должны были загореться с наступлением темноты. Напротив Петровского дворца, в котором ночевала царская семья и часть придворных, вдоль Петербургского шоссе с утра выстраивалась огромная, не меньше полутора верст длиной, процессия.