Удар катаны

Первой они нагнали «Бискайю», развивающую меньшую скорость из-за обрастания днища и постепенно отстающую от «Кристобаля Колона». Первым настиг беглецов «Бруклин», стремящийся прижать испанский крейсер к берегу. Пытавшийся вступить в перестрелку «Рейли» получил в ответ попадание стосорокамиллиметровым снарядом и укрылся за корпусом «Бруклина». К перестрелке между двумя броненосными крейсерами через четверть часа присоединился и «Орегон». К этому времени комендоры «Бискайи» добились двух попаданий в американца, уничтоживших одно из восьмидюймовых орудий и вызвавших пожар на юте. В ответ «Бруклин» два раза попал испанский крейсер из восьмидюймовок. Один снаряд вызвал детонацию торпеды в носовом аппарате, оторвавшую большую часть носа крейсера. А другой снес мостик и вызвал сильный пожар деревянных элементов отделки и мебели. Пожар, кроме того, вызвал взрывы подготовленных зарядов для орудий среднего калибра и панику среди артиллеристов, перекинувшуюся в трюмы. В котельных начался бунт кочегаров, офицерам пришлось применить оружие и застрелить зачинщиков. В результате корабль выбросился на берег, спустив флаг. «Рейли» и «Техас» остались сторожить крейсер, спуская шлюпки для спасения испанцев. Среди спасенных американцами членов экипажа был и командир «Бискайи». Оказавшись на борту «Рейли» он попрощался со своим гибнущим кораблем, подняв руку и крикнув:

— Прощай, Бискайя!

Словно в ответ на прощальные слова точно в это время взорвались носовые погреба крейсера.

Последний из беглецов, «Кристобаль Колон», казалось получил возможность уйти от преследователей, пока они воевали с «Бискаей». Но на борту крейсера к этому времени закончился боевой уголь, а загруженный в Сантьяго мусорный не давал необходимого жара. В результате скорость корабля начала падать. Однако поврежденный, но не потерявший боеспособности «Бруклин», на котором работали две машины из четырех, и «Орегон» двинулись вслед уже еле различимому в бинокли беглецу. Оба американских корабля развили скорость в шестнадцать узлов, в то время как скорость «Колона» упала с семнадцати до тринадцати узлов. А потом, когда кочегары окончательно выдохлись, вообще до несерьезных десяти. В результате его настигли оба корабля. «Бруклин» открыл огонь из скорострельных пятидюймовок, а «Орегон» выстрелил из орудий главного калибра. Два огромных водяных столба от взрывов трехсоттридцатимиллиметровых снарядов стали последним аргументом в этом бою. Не пытаясь открыть ответный огонь, команда «Кристобаль Колона» открыла кингстоны и начала занимать места в шлюпках. Корабль затонул около местечка Торквино, в пятидесяти милях от выхода из бухты Сантьяго.

Отсавшееся время до конца войны Анжу провел в госпитале американской армии под Сантьяго. Его навещали русские представители при американских вооруженных силах от флота капитан первого ранга князь Ливен и армии — полковник Жилинский. А Петр лечился и записывал для себя то, что узнал о бое.

В результате сражения были уничтожены все корабли испанской эскадры, в том числе все три первых испанских броненосных крейсера, один крейсер итальянской выделки, один бронепалубный и все легкие корабли. Погибло более трехсот пятидесяти испанцев и около полутора сотен было ранено, более полутора тысяч, включая адмирала Серверу, попали в плен. Американцы понесли сравнимые людские потери убитыми и ранеными, но их корабли, лучше защищенные, более скоростные и сильнее вооруженные, получили только повреждения. Сильные, но не фатальные. Толстый броневой пояс пробить не удалось никому. Зато высокие незащищенные борта, надстройки были пробиты во многих местах, а деревянная отделка и мебель испанских кораблей вызвали пожары Он записал для себя, что: «верхние сооружения были разнесены в клочья, а мостики уничтожены». Дополнительные сильные повреждения испанцы получили от взрывов собственных торпеды при поражении снарядами. Борьбе за живучесть мешал пар из пробитых паропроводов, а пожарные системы не могли обеспечить подачу воды для тушения, ибо пожарные магистрали не были защищены бронепалубой. Про американцев он тоже написал: «Жалкое впечатление производил Сибоней. Дюжина госпиталей, большой сарай, превращенный американцами в промежуточный склад. Никакого начальства, никакого транспорта»…