Удар. Кикбоксинг для чайников

Сегодня он сварил рамен специально для меня. Как только порка закончилась, я психанул и убежал, хлопнув дверью, но вот… вернулся. Рамен вприкуску с черным рисом… Тончжу будет в бешенстве.

– Мы с Мингу уедем на пару дней. На ярмарку.

– Хорошо.

– Ешь и ложись.

– Угу.

– И кулаками кончай махать.

Ну что тут скажешь…

Я открыл упаковку готового риса и вывалил полутвердую массу в горячий бульон.

Спустя несколько дней папа купил подержанный автомобиль. Это был бордовый «Тико» девяносто шестого года выпуска. Отец до упора опустил сиденье водительского кресла, придвинув его вплотную к рулю. Из-за маленького роста ему с трудом удавалось доставать до педалей. Когда он был за рулем, снаружи казалось, что машина едет сама по себе. Теперь эти двое смогут объехать все ярмарки страны. Классно, что у нас появился свой автомобиль. Дядя, сидевший рядом с отцом, выбрался наружу и одобрил покупку:

– З… З… Здорово!

Его лицо расплылось в довольной улыбке, как будто он сам сидел за рулем.

Папа вылил на колеса немного соджу.

– Не подводи, катай осторожно!

Это было своего рода напутствие или, можно сказать, подношение духам всех дорог.

– Ха! Что у вас тут за рухлядь? – раздался голос Тончжу. Под мышкой классный держал Библию. Видимо, шел из церкви. Что-что, а церковь он посещает исправно.

– На ярмарку собираемся.

– Хм, это же настоящая развалюха. Она не заглохнет по дороге?

– Для этого года пробег небольшой.

Тончжу просунул голову в окно автомобиля и оглядел приборную доску.

– Ого! Сто девяносто тысяч. Эта лошадка свое откатала. И откуда столько силенок?

– Зато без аварий. Мы с ней понежнее…

– Не помешает. Тут все на соплях держится. Ну, я пойду.

Дядя, почесывая затылок, проводил Тончжу взглядом. Они уехали, закинув в багажник оставшиеся огурцерезки и первоклассные чулки. Нужно было застолбить место на ярмарке, а значит, это надолго. Да уж, напора и решимости у отца не отнять.

– Почему ассенизаторы[5] и мусоровозы зеленого цвета? – спросил придурок Хёкчу, когда Тончжу рассказывал о движении «зеленых».

– Балда, не стыдно тебе? Такие вопросы в детском саду задают, на уроке рисования!

Все сразу заржали, и классная комната превратилась в хаос.

– Просто интересно…

– На зеленый приятно смотреть, это цвет природы, так? Или надо, чтобы ассенизатор был цвета своего содержимого?!

– Но ведь они бывают и желтые, – вставил кто-то на полном серьезе.

– Вот дебилы! Может, сами урок проведете?!

Звонок прозвенел очень кстати.

– Вандыги! За мной. Для остальных – короткая передышка и дополнительные занятия!

Я поплелся в учительскую вслед за Тончжу.

– У тебя мать из Вьетнама, ты в курсе?

– Вы меня что, стебете?

– Отец не рассказывал?

О матери? Нет, не рассказывал, а я и не спрашивал. Ну отлично, блин… Из Вьетнама!

– Я разговаривал с ней. Она обрадовалась, что ты не в отца пошел. Переживала, наверное.

– Че вы гоните! Какая мать?!

– А тебя аист, что ли, принес? Видимо, в вашей семье это наследственное. Вы все… Как бы это помягче…

Господи! Прошу, сделай что-нибудь! Или я твою церковь… взорву, честное слово!

– Что за бред? В свидетельстве ее нет, я смотрел. Вы специально издеваетесь?

– Ого! Да ты совсем чайник! Ее имя только оттуда и убрали. Пятнадцать лет назад. А в семейном реестре все на месте. Знаешь хоть, что это? Твои родители даже не развелись – просто живут отдельно. А твоя мама этот документ до сих пор хранит!

– Ре… реестр?

– Дошло, наконец! Там на чистом корейском так и написано, что она твоя мать… Это такой способ получить гражданство: приехать в Корею и выйти замуж.

Вот блин, и как с ней общаться, если она из Вьетнама? Мне и слово «мама» непривычно, ведь я никогда его не произносил. Черт бы побрал этого Тончжу! От него одни только проблемы.

– Ну что, хочешь с ней встретиться?

– Зачем? И где вы вообще ее откопали? Даже я не знал… С чего вы взяли, что она моя мать? Отвалите уже, а!

Я выбежал из учительской. В кои-то веки хотел отсидеть, как полагается, все дополнительные занятия, но настроение было испорчено. В класс я возвращаться не стал, просто пошел домой.

А что, если сбежать по-настоящему? Оставить клочок бумаги, нацарапав несколько строк в духе: «Мне известна тайна моего рождения. Прошу не искать меня», – и исчезнуть. Но вот вопрос: от кого сбегать? Отец укатил за тридевять земель, а мать вообще неизвестно где. Если решу вернуться, то найду свою записку нетронутой. Разве это семья? Даже сбежать невозможно… Я все бродил и бродил по улицам, но по иронии судьбы единственным местом, где можно было побыть в одиночестве, оказался наш дом.

– Эй, Вандыги! Ты там?

Вот блин, уже приперся! Я с головой закутался в одеяло.