Удар милосердия

На шее у нее Джаред разглядел ладанку – бронзовое изображение узкой длиннопалой кисти, украшенное бирюзовой бусиной. На бронзовой ладони эмалью был выведен глаз. Джаред вспомнил, что в странах, где господствует закон пророка, это женский талисман, а также знак лекарей – «рука Фатимы».

– Я тоже знаю, кто ты. Лекарка Фатима, учившая о странствиях в снах.

– Фатима? – Ее темные брови сдвинулись к переносице. – Да, в одном из миров меня называли этим именем.

– Но погоди… со времени, когда ты жила, прошло не менее пятисот лет!

– В твоем мире, наверное, да.

– А в твоем?

– Который из них мой? Я давно забыла.

Пусть Джаред и не учился в университете, и не участвовал в диспутах de quоdlbet[7], но в школе Тахира его учили раскалывать парадоксы и покрепче.

– В котором тебя называли настоящим именем.

– А кто определит, какое имя – настоящее?

Похоже, на сей раз он столкнулся с более опытным игроком. И не стал упорствовать.

– Ты пришла в мой сон, только для того, чтобы поиграть в вопросы и ответы? Или… – догадка ошеломила его, и женщина улыбнулась – не насмешливо, а ободряюще.

– Или это не твой сон? И ты очутился в чужом мире, захваченный сном женщины, которой, возможно, полтысячи лет нет в живых? Не бойся. Это твой мир, и твой сон. Но если такое все же случится с тобой – это не страшно. Не так страшно, как кажется.

– Ты знаешь по себе?

Она покачала головой, что можно было истолковать и как отрицание, и как подтверждение.

– Тех, кто способен проникать в чужие сны, не так мало. Больше, чем ты думаешь. Гораздо меньше тех, кто может во сне выйти за пределы своего мира и своего времени. Но считанные единицы во всех мирах могут преодолевать эти границы во плоти. Я к ним не принадлежу.

– А я?

– Этого я тебе сказать не могу. – Слишком большие глаза смотрели на Джареда с совиной мудростью и человеческой печалью. – Ты вправе спросить: «А что вообще можешь?» И я не отвечу. Нередко наши силы превышают наше разумение. Я стою перед тобой, и стало быть, жива. А между тем, в твоем веке даже кости мои истлели. Выходит, я сильнее пространства и времени. Но лучше ли мне от этого? И кто я – Фатима… Малка… Карен… Подобные нам рискуют больше других, даже если ставят свою силу на службу добру. На то, что кажется нам добром.

– Ты пришла не играть. Ты пришла предупредить.

– Я еще не пришла. Я просто иду. А в пути бывают разные встречи.

Не прощаясь, она двинулась прочь, метя песок плащом, и вскоре скрылась за высокой дюной. Опустив глаза, Джаред не увидел на песке ее следов.

Далее… он не мог бы определить, сам ли он вышел из сна в то время, как паром качнуло, или движение парома его разбудило. Должно быть, он проспал всего несколько минут. Это его не удивило. По опыту Джаред знал, что видение, представляющееся весьма продолжительными, может уложиться в считанное мгновение.. Что там было сказано – мы сильнее времени? Впрочем, неважно.

Правый пологий берег Эрда медленно надвигался на путников. Виден был песчаный спуск, изрытый колесами и копытами. И как непохож был этот податливый песок на тот, что слепил глаза где-то на Юге и в недавнем сне! Внезапно Джаред понял, что рад возвращению в родные края.

Поблизости остановились двое.

– К дню Середины лета точно не успеем, – сказал тот, что помладше, угрюмый, широкоплечий, с длинными руками.

– Если только у наших кляч крылья не вырастут, – отозвался его спутник, с короткой бородой и насмешливыми глазами. Было ему никак не меньше пятидесяти. – К святой Марии Магдалине бы успеть.

Купец и приказчик, решил было Джаред, поспешающие на ярмарку. Только одеты бедновато. Торговые люди в дороге не франтят, но стараются соблюдать солидность и добротность – иначе какой же покупатель им поверит? А эти в темных рубахах до колен, узких штанах и башмаках. У старшего серая пелерина с капюшоном, младший прикрыл голову суконным чепцом с кожаными завязками. У каждого при поясе нож, младший, вдобавок, вооружен дубинкой. Что еще ничего не значит – в некоторых областях империи косо смотрят на купцов, носящих мечи. И лошади их, выпряженные из повозки – настоящие клячи, тут старший не солгал. Если это купцы, то не слишком удачливые.

Днище парома мягко ударилось о песчаную отмель, и Бог знает почему, одна из кляч, точнее один – саврасый мерин – захрапел и забился в испуге. Из повозки выскочил круглолицый парень и уцепился за повод. Пегая кобыла рядом с ним сохраняла спокойствие. Помощник паромщика, выбравшийся на берег, подтянул паром и попытался уложить дощатые сходни, но не желавший униматься мерин так раскачал паром, что доски плюхнулись в воду.

– Чтоб вас черт побрал, скоморохи проклятые! – заорал возмущенный перевозчик, – Один вред от вас, позорники!

Значит, вот это кто. Комедианты, не торговцы.