Удар милосердия

О будущем толковали они с Матфре, когда сидели вдвоем, или в компании комедиантов, попивая темное пиво. Все они спокойно отнеслись к тому, что Дагмар перебралась к Джареду, никто не шпынял ее за то, что не соблюла даже видимых приличий. Должно быть, она говорила правду: так у них принято, приличия – непозволительная роскошь. Даже за то, что Дагмар сейчас не играла, не пеняли. В других обстоятельствах, возможно, «медового месяца» бы не позволили, но теперь в делах был застой. Гильдейских праздников в этом месяце не имелось, а на площадях в снег и мороз не поиграешь. Не чурались «Дети вдовы» приглашений петь и плясать в купеческие дома по поводу семейных праздников, а раза два Матфре подряжался на похороны изображать в погребальной процессии дорого усопшего, каким он был при жизни – в его наилучших одеждах. Так было принято у местной знати и у тех горожан, что не хуже знати себя почитали. Вряд ли Матфре внешне походил на любого из клиентов, но при высоком росте, крупном телосложении и мрачной физиономии, вполне отвечал запросам родственников.

При дворе «Дети вдовы» не показывались. А на вопрос, будут ли они пытаться туда вернуться, Матфре ответил:

– Это была затея Диниша, не моя. И будь он жив… а так – нет. Без него мы не сдюжим. Он был лучший из нас. Мы хорошие актеры, но не лучшие. Дагмар – да, из лучших, но она не сможет направить остальных, как это делал Диниш…

– Так что же?

– Ну, до Масленицы трогаться отсюда смысла нет… даже если б дорога была открыта. И когда работать нам, как не на Масленицу? Вот по весне, как снег сойдет, двинемся туда, где солнце жарче. Ты как? – Он взглянул на Джареда с подозрением. Ведь у того могли быть свои планы, и от них зависит, останется ли Дагмар в труппе.

Джаред поспешил его успокоить.

– Конечно, я с вами… Ты как думаешь добираться – морем?

– С ума спятил? Морем, ясное дело, скорее, но как же мы потащимся с лошадьми, с повозкой… с бабами? Нет, двинемся по Большому южному тракту, обогнем Эрдский вал…а куда дальше, в Карниону или к границе, видно будет.

– Согласен, – сказал Джаред. Он не слишком задумывался об отдаленном будущем, главное – уйти в южные края, там и жизнь получше, и дело по себе он скорее найдет. О том, зачем, собственно, явился он в Эрденон, Джаред совсем позабыл. Тримейн с его интригами, преступлениями, принцами, магами, находился в одном из тех чуждых умозрительных миров, о которых он рассказывал Кайрелу. Но и Кайрел и Бессейра тоже превратились в героев какой-то сказки, наподобие тех, что любят в Карнионе, – истории увлекательной, однако нисколько не правдоподобной. Дагмар права – не стоит нагромождать вокруг любви сложности, строить лабиринты, нагромождать преграды. Все должно быть просто. И тогда придешь к согласию, и узнаешь счастье.

И все было просто, и это были счастливые недели. Но до месяца они не дотянули.

Первым о приезде кронпринца в Эрденон узнал Гиро, а тот услышал об этом на рынке, зимой располагавшемся под крытыми галереями. И сразу же примчался в «Цветущий вертоград» – сообщить собратьям, что наметилась возможность заработать.

Пока он, тараща глаза и размахивая руками, докладывал, что принц Норберт появится в Эрденоне не сегодня-завтра, а значит, надобно спешить во дворец, а то другие дорожку перебегут, Джаред сидел, прислушиваясь, как цепенеет в жилах кровь и сжимается сердце. Ведь Лабрайд говорил ему, что события перенесутся в Эрденон. Так и случилось. Лабрайд не только способен предвидеть будущее, он умеет это будущее устраивать . Чем он и занимался все время, пока Джаред был не сновидцем, трудящимся ради спасения империи, а человеком, мужчиной, мужем… Как ты мне надоел, Лабрайд, мой мудрый учитель, как тошно даже думать о сильных мира сего…

Нет. Лабрайд был честен с ним, он не скрывал своих намерений, и предупреждал, что в середине зимы кронпринц появится в Эрденоне. А вот Джаред скрыл от него многое, в том числе истинную причину возвращения на Север. И Лабрайд вправе ожидать, что Джаред готов к новым испытаниям. Как он сказал: « Я не испытываю чужих для меня людей…» А может, он и не ждет ничего – если столь проницателен, каким выглядит. И надеяться нужно только на себя, потому что Бессейра не приедет. Впрочем, надо еще убедиться, что она не приедет. Лабрайд слишком легко согласился с этим утверждением. Не исключено, что он уже тогда пришел к выводу, что Джаред – не игрок в замысленной игре, и решил обойтись без его помощи, Проницательность Лабрайда была порой чудовищна, в этом состояло одно из проявлений его Дара, и он еще в Скеле дал понять, что способен проникать в чужие мысли и чувства, как Джаред входить в чужие сны. Опасность в том, что люди, наделенные Даром, подобное всегда чувствуют. А Джаред вовсе не чувствовал, будто кто-то, Лабрайд или кто другой, влез к нему в душу, и там копался. В любом случае – нечего раскисать. Придется действовать, потому что…