Удар 'Молнии'

- Кому вы тут еще нужны, сами подумайте? - вскинул, наконец, глаза капитан - синие и по-детски лучистые. - Мы бы и не знали сроду, есть кто в этом городке, нет... У нас своих бед - голова лопается. Ездим по всему Кольскому полуострову, в каких-то кооперативах горючее покупаем, чтобы в море выйти. Тут пережить бы это время, а не играми заниматься.

- Это называется "принцип че-че", - сказал генерал. - Северокорейский способ выживания.

- Мне хоть племени мумба-юмба, - отмахнулся он. - А если заправки топливом не будет, даже в Североморск не сходить... Конечно, голыми руками взяли, радуетесь. Сейчас можно взять!.. Попробовали бы лет семь назад.

- Я не радуюсь, - оборвал его дед Мазай. - При чем здесь горючее, если патруль и вахтенные ходят, как травленные тараканы?

- Травят, вот и ходят! - чуть ли не закричал капитан.

- Не будем ссориться, - миролюбиво заметил генерал. - Последнее дело с соседями ссориться. А мы же соседи!.. Давайте заключим перемирие. Я без всякого скандала освобождаю флагман, даю слово не информировать Москву о результатах учебной операции, а вы, капитан, оставляете в покое наш эфир. Или это можно решить только с командующим?

Капитан сердито пошелестел бумагой, отшвырнул её на край стола.

- Не знаю... Решится ли командующий. Это же приказ Москвы, причем дело щепетильное. Не выполни - вообще кислород перекроют.

- Понимаю, а если компромисс? Пока мы в эфире - молчите, отработаем, хоть на целый день включайте свои глушилки.

- А если нас контролируют?.. Нет, не годится. Генерал встал, развел руками:

- Что же, капитан, у меня выход один. Вызывайте на борт командующего. Предварительно сообщите, что его... большая пирога в руках спецназа, а вы - в плену, вместе с командой. Все переговоры только с ним. По прибытии командующего я даю телеграмму в ваш Главный штаб...

- Давайте не будем трогать командующего! - обрезал капитан. - Он хороший мужик и прекрасный командир. Не нужно его позорить, и так терпит, ходит со сжатыми кулаками...

- А приказ выполняет!

- Наше дело военное...

- Но приказ-то - подленький! Мы же не враги - свои! И тоже военные.

- Нас втягивают в эти игры! Не объясняя условий... Не выполни - отключат электроэнергию в военном городке за неуплату. Потом воду, тепло, газ... Рычагов достаточно, все норовят голыми руками...

- Ладно, капитан, давай договариваться, - заявил дед Мазай. - Не впутывая никого, глядя в глаза друг другу. Мы здесь готовимся к серьезному делу, не мешай нам.

- Ясно, что к серьезному. Потому и катят на вас...

- Сроки ограниченные, условия жесткие. Так что помогай, капитан.

Он поворочал на столе сжатыми кулаками, желваки отметились на широких скулах поморца, вспыхнули и прикрылись веками голубые чистые глаза.

- Добро... Снимай своих людей и уходи. Пока народ не проснулся. Нам и так позора не расхлебать... Попался бы мне лет семь назад!

- Да я верю, брат, молчи.

- Сейчас же дай команду освободить личный состав, - то ли попросил, то ли приказал капитан. - Нельзя ему чувствовать себя побежденным. У этих матросиков и так комплекс неполноценности. Стыдно письмо домой написать.

Генерал тут же нажал тангенту рации и дал сигнал к отходу. Подал руку капитану.

- Не обижайся, брат. Найдешь горючего - прилетай, посидим, потолкуем. На обратный путь заправлю.

- Не прилечу, - коротко, дежурно пожав руку, сказал он. - После такого позора мне нож к горлу - надо в море выходить. Или уж на берег... К чертовой матери!

Они вместе вышли на палубу, генерал натянул маску: бойцы "Молнии" отчего-то гуртились возле лестницы, оживленно переговаривались. И тут Глеб Головеров доложил, что исчезли все ботинки, припрятанные под ступенью, кто-то украл их самым наглым образом, и теперь больше половины людей остались в одних носках. Докладывал на ухо, чтобы не слышал капитан корабля, требовал разбирательства с командой.

- Нет уж, братец, - сквозь зубы прошептал ему генерал. - Проворонили ботинки - топайте в носочках, как зайчики. Позорище!

Команда корабля была уже выстроена перед мачтой со спущенным флагом. Белая рабочая роба и такие же шапочки делали их похожими на заключенных концлагеря времен Отечественной войны. Разве что ухмыляющиеся физиономии и хитроватые злые глаза никак не вязались с этим обликом. Матросы смотрели, как победители в одних носках покидают корабль, и как бы молча улюлюкали...

Перед строем твердой поступью вышагивал мраморный дог...

3