Удар молнии

— Ярослав, ты сделаешь это. Ты вернешься и вместо меня достанешь этих, уродов. Да помогут тебе в этом мои знания. Мой опыт. Мои деньги. Я отдаю тебе все это, а ты завершишь операцию. Ведь правда? Ответь, Ярослав! Ты сможешь? Ты получил все, что нужно? Отвечай, Ярослав! Я не слышу! Отвечай же, черт побери!!! Отвеча-а-ай!!!

На меня неслась чернота. Меня выворачивало наизнанку и сжигало огнем. Я сжался. Я замер. Я застыл. И уже точно знал, что сейчас это что-то неведомое извергнет меня наружу. Куда? Бог его знает. Не все ли равно, лишь бы убраться отсюда подальше.

А впереди уже показался свет…

* * *

…и хорошенькая белокурая медсестра. Она сидела за эмалированным столиком и читала массивную книгу, накручивая на тоненький пальчик светлую прядку волос. Интересную книгу, наверное. Увлекшись, девушка даже чуть-чуть приоткрыла ротик. А может быть, у нее был насморк.

Я лежал и умилялся этой картине. Изжеванное, вылизанное до блеска сравнение, но от него никуда не деться: медсестра напоминала мне ангела. Совсем недавно она спустилась с небес. Хотя, в действительности, оттуда спустился я. Совсем недавно. Только что…

Мне было жаль беспокоить ее, но я — больной, а она — на работе. И, если честно, мне скучно вот так просто лежать и глазеть на нее. Я сложил губы трубочкой и негромко свистнул.

Девушка вздрогнула и оторвалась от книги. Она смотрела на меня и продолжала теребить свои волосы. И у нее были огромные голубые глаза. Потом она встала и неслышно ступая подошла ко мне.

— Привет, — скрипнул я. Прокашлялся и повторил: — Привет, — уже совершенно нормальным голосом.

— Привет. — Маленький гуттаперчевый ротик растянулся в широкой улыбке. — Как вас зовут?

— Для тебя — просто. Слава. — Я помнил! Я все отлично помнил! — Для остальных — Ярослав Леонидович.

— Замечательно, Слава. Подождите секунду. — Медсестра зачем-то поправила мое одеяло и поспешила к выходу из палаты.

Я остался в компании многочисленных устрашающего вида приборов и совершенно желтого типа, безжизненно лежавшего на соседней кровати. Рядом с ним стояла пустая стойка для капельниц.

— Очухался, Прометей. — В палате появился высокий мужчина, явно доктор, хозяин всего этого медицинского рая. — И даже не забыл свое имя. Докладывайте, что еще не забыли. — Он наклонился ко мне. У него были густые усы и очки в тонкой серебристой оправе. — Помните все, что случилось?

Вроде бы помню. В меня угодила молния. Во всяком случае так мне сказал Голоблад.

— В меня угодила молния.

Доктор даже не попытался скрыть своего удивления. Казалось, что этим ответом я ударил его под дых. Очки в серебристой оправе заметно сдвинулись вверх.

— Ни хрена себе! — не поскупился он на диагноз. — Вам об этом рассказала сестра?

Она только сказала мне: «Подождите секунду». И убежала, не познакомившись.

— Сестра сразу же вышла за вами, а о молнии я знаю сам.

— Недурственно, — ухмыльнулся доктор в густые усы. — В таком случае могу вас поздравить. Похоже, вы выберетесь из этого приключения без неприятных последствий.

Признаться, я очень на это рассчитывал…

Через час меня уже перевезли на каталке в обычную десятиместную палату. Я вполне мог бы добраться 710 нее своими ногами, мне это даже было бы интересно, но никто не хотел и слышать об этом. Все боялись, что со мной может случиться что-то еще, не боясь при этом грубо, словно свиную тушу, кантовать меня с места на место. Они отбили мне все бока.

— Скажите хоть, долго я здесь провалялся? — спросил я, покидая реанимацию.

— Без сознания вы были тридцать четыре часа, — доложила белокурая медсестра. И успокоила меня: — Это еще не долго.

В палату я угодил прямо к завтраку и получил свою порцию жиденькой пшенной каши и стакан того, что в больницах принято называть чаем. Сразу же после завтрака меня осмотрела маленькая пожилая врачиха.

— Рефлексы в норме, — определила она. — Никаких нарушений я не нашла, но пару дней вас надо понаблюдать. Я могу позвонить кому-нибудь из ваших родных? Нам нужны паспорт и страховое свидетельство.

Я вздохнул и развел руками.

— К сожалению, проживаю один. Документы могу забрать только сам.

Наполовину вранье, но у меня не было никакого желания лишний раз дергать Татьяну, обрекать ее на очередные заботы. Признаваться в том, что умею притягивать к себе не только проблемы, но даже молнии.

— Знаете, — заявил я врачихе. — Мне хотелось бы отсюда уйти. Я чувствую себя совершенно нормально. Верните мне мои вещи.

Я не ждал легкой победы, но врачиха неожиданно согласилась.

— Полежите хотя бы до вечера, — сказала она. — Вам придется написать заявление.

Возможно, больница была переполнена. И у врачей хватало работы. Во всяком случае препон мне никто не ставил, и после обеда я получил в гардеробе свои шмотки, проездной, сигареты и спички. И очки. Вот когда мне пришлось в первый раз удивиться. Если принять за точку отсчета момент моего пробуждения в реанимации.