Удар отложенной смерти

– Пока вопросы задаю я, гражданочка. – Озирский глубоко затянулся, соображая, каким же образом мёртвый Мажоров оказался в машине Ременюка.

Выходит, к убийству Коли причастен скрывшийся Савва. А родители его клятвенно уверяют, что понятия не имеют, куда пропал сынуля.

– Ваш муж сегодня дома ночевал?

– Нет.

– Он часто дома не ночует? – Андрей потрепал по головке старшего сына Коли. Тот заинтересовался фурнитурой на его кожаной куртке.

– Частенько, – спокойно сказала Татьяна. Но губы её тряслись, а глаза выражали немой, душераздирающий вопрос. Она чувствовался, что Озирский о чём-то умалчивает.

– Значит, частенько. А Савва Ременюк – близкий друг Николая?

– Да, хороший приятель. В баню, на рыбалку вместе ездили.

– На чьей машине? На вашей или на его?

– Когда как. Но чаще на «восьмёрке». У неё скорость выше, и проходимость лучше.

– Вы правы, – согласился Андрей. Потом, помолчав, попросил: – Подождите пока в коридорчике. С вами побудет наш сотрудник. Володя! – крикнул Андрей, только сейчас заметив, что уже вечереет. А у него ещё уйма дел, из которых главное – поиск Кислякова.

Когда появился Маяцкий, Андрей мигнул ему, покосившись на Татьяну. Володя вывел из кабинета Мажорову с детьми и пропустил к Озирскому мать Ременюка – худую, заплаканную старуху в тёмно-синем пальто с лисой.

– Присаживайтесь, Акулина Львовна.

Озирский привстал за столом. После ухода детей в кабинете стало очень тихо. По распоряжению капитана его сотрудники следили за родственниками, чтобы те не сумели даже перекинуться взглядом. Чёрт их знает – вдруг весь спектакль с пропажей мужиков разыгрывается по сценарию Уссера?

– Я вам два вопросика хочу задать…

– А где мой сын, Савочка, вы хоть знаете?! Единственная радость моя, кровиночка бесценная! Никого больше у нас со стариком нету на белом свете… Все глаза выплакали. Панкрат Васильич сейчас сердечные пьёт. Успокойтесь хоть старика, уважьте…

– Сначала вы мне скажите, Акулина Львовна! – Андрей положил перед собой чистый лист бумаги, чтобы при случае записать показания. – У Саввы машина есть?

– Есть, сынок, есть у него машина! Недавно куплена, на честные деньги. Не слушайте никаких наветов – на честные! Савочка как в отпуск уходил, так и шабашил по участкам. Огородникам домики собирал, колодцы рыл. Вы не думайте ничего такого…

– Машина красного цвета? – уточнил Андрей, потому что в моделях старуха могла и не разбираться.

– Ага, красного. Красивая, будто заграничная. Немного рубином отливает, – охотно подтвердила Акулина.

– Ваш сын дома ночевал сегодня?

– Нет! Как вчера на работу уехал, так и сгинул начисто. Вы уж найдите его! Где он, сыночек наш любимый? Мы – одинокие старики, пропадём без него. Он – кормилец наш и защитник. Я вам всё, как есть, скажу, только найдите…

– Савва на машине уехал из дома? Ну, с Краснопутиловской?

Андрей спрятал под стол руки, истоптанные каблуками нежного сына этой неутешной старухи.

Она поправила мокрую чернобурку на плечах.

– Да-да! Он всегда на машине, когда та исправная. Мы-то со стариком в магазин только…

– Спасибо. И ещё вопрос. У Саввы был друг по имени Николай?

– Да, Мажоров. На рыбалку они вместе…

– Спасибо, мне всё ясно. А Алика Беллавина вы знаете?

– Как же, знаю! Втроём и ездили – Савочка, Коля и Алик. Я слыхала, они все трое пропали…

– Да. Скорее всего, их исчезновение связано с одним и тем же событием. А Валерий Алексеевич Кисляков вам знаком?

– Нет, сынок, такого не знаю. А можно полюбопытствовать, кто он такой?

– Я сейчас за его столом сижу. И он, представьте себе, тоже пропал…

Дверь распахнулась, и вошёл Никита Бориспольский. Он должен был проверить показания Татьяны Мажоровой насчёт их машины в МРЭО на Лабораторном, обслуживающем выборгский и Калининский районы. На случай, если Андрей окажется не один, Никита заранее заготовил записку. И сейчас положил её на стол, заполнив кабинет Кислякова благоуханием французской туалетной воды.

Андрей покосился на аккуратные фиолетовые строчки.

«Сведения верны. Номерной знак, номера двигателя, кузова и шасси совпадают. Машина час назад обнаружена пустая у платформы «Фарфоровская». Среди прочих вещей – права на имя Мажорова…»

Дальше Андрей читать не стал, отодвинул записку. Никита сунул её в карман и выжидательно на капитана. Тот вырвал листок из блокнота и чиркнул несколько слов. Нужно было срочно проверить в межрайонном отделении по регистрации и учёту автомобилей, обслуживающем Кировский район, «ладу» Ременюка, найденную на улице Смолячкова.

Бориспольский взял листок и направился к двери, где столкнулся лоб в лоб со всклокоченным Аркадием Калининым. Тот тяжело дышал, нервничал и очень хотел пообщаться с Озирским. Но, к сожалению, кроме него и Никиты в помещении находилась незнакомая женщина. И потому Аркадий привалился спиной к стене, досадуя из-за этой заминки.

Андрей моментально всё понял.

– Никита, посиди немного с гражданкой в коридоре. Ничего, Акулина Львовна, разберёмся с вашим сыном. – Андрей недобро ухмыльнулся. – Только вот новости узнаем.

– Кто это? – спросил Аркадий, расстёгивая куртку и садясь на стул, с которого только что встала мать Саввы.