Ударь по больному месту

— Очень немного. Он не ладил с отцом, потом ушел из дому и снял комнату в вонючем пансионате где-то в районе порта. Да вам это ни к чему. Это же было два года назад! Говорят, он здорово бренчал на пианино. Я, правда, никогда его не слышал. Работал в «Дэд энд Клаб» у Гарри Рича. Там он получил новое имя: Терри Зейглер. Я слышал, что с его приходом в клуб прибыль очень выросла, и Гарри ценил парня. Все эти вихляющиеся сопляки были от него без ума и валом туда валили. Он играл каждый вечер с девяти до двух ночи. Но ни с кем не разговаривал — только играл. Месяца три назад он вдруг исчез, и с тех пор его никто не видел, хотя был слух, что будто бы Хэнк нашел его и заставил играть у себя, но это сплетни, я в это не могу поверить. Нет, точно, такого просто быть не может.

Я решил, что пора возвращаться. Мне не хотелось, чтобы Барни почувствовал, как мне необходима его информация, поэтому я достал бумажник, вынул двадцать баксов и дал ему со словами:

— Держи ухо к земле, Эд, насчет Хэнка и Анжелы. Он снова выдал мне свою акулью улыбку и схватил купюру движением, которым ящерица хватает муху.

— Вы знаете, где меня найти, мистер Уоллес.

Я позвал Сэма, расплатился и вышел из таверны.

Утро не прошло даром.

* * *

Я нашел Билла в машине. Он жевал резинку и время от времени вытирал носовым платком потную шею.

— Ну что, вышла? — спросил я.

— Минут десять назад. Я не знал, следовать за ней или поджидать тебя. Она вышла без портфеля и укатила в город.

— У меня тоже есть кое-что, — и я рассказал ему о разговоре с Барни. — Придется кое-куда съездить, но сначала надо выпить пива.

— Пусть будет так, — согласился Билл, вытирая платком лицо.

Мы проехали в район Брэкэрс и быстро нашли то место, о котором говорил Барни. Это было типичное заведение, населенное рабочими, которые днем ездили в город и глазели на богатых людей, замызганное, с облупившейся краской, окруженное роем мелких магазинчиков, торгующих всем — от рыбы до бюстгальтеров. По узенькой улочке сновали вьетнамцы, пуэрториканцы, несколько негров да еще престарелые белые женщины с корзинами в руках. Найдя место для машины, мы вышли и направились к дому.

— Подожди здесь, Билл, я поговорю с уборщиком. Найти его было нетрудно, так как он подметал неподалеку. Это был высокий полный человек в грязной фуфайке и еще более грязных брюках. Опершись о метлу, он следил за моим приближением.

— Я ищу Терри Зейглера, — сказал я, улыбаясь не слишком широко.

— Очень хорошо, ищите себе на здоровье, а мне тоже есть чем заняться, — и он демонстративно замахал своей метлой.

— Где живет Терри Зейглер?

Он остановился, посмотрел на меня и спросил:

— Вы что, коп?

— Я ищу его, чтобы сообщить хорошую новость: ему привалило наследство.

В глазах уборщика затеплился интерес.

— И большое?

— Точно не знаю, но мне сказали.

— А что я буду с этого иметь?

— Двадцать баксов, если покажешь.

Он почесал волосатую руку и в задумчивости оперся массивным торсом на метлу, которая выдерживала его просто чудом.

— Говорите, Терри Зейглер, мистер?

— Да.

— Он снимал комнату наверху года полтора. Платил регулярно, никаких историй у него не было. Работал днем и ночью, а месяца два тому назад уехал. Меня-то он предупредил заранее. Вот так сразу, кинул два чемодана в свей «олдсмобил» и исчез. Больше я его не видел.

— Он не сказал, куда поехал?

— Нет, да я и не спрашивал. Мне-то зачем?

— Значит, говоришь, на «олдсмобиле»? Может, помнишь номер?

— Помню. Номер простой: Рб-100001.

— А в его комнату уже кто-нибудь въехал?

— Да. Уже через час после его отъезда въехала одна девочка. Она заплатила за два месяца вперед.

— Кто она?

— Долли Джильберт. Во всяком случае она сама так сказала. Я о ней ничего не знаю.

Уборщик снова зашуршал своей метлой, и я решил, что необходима маленькая смазка, чтобы его язык двигался без скрипа. Я достал бумажник, извлек из него банкноту в двадцать долларов и помахал у него перед носом. Увидев деньги, он остановился.

— Это мне?

— Да, если будешь побольше разговаривать. Мне нужно найти Зейглера. Наверняка кто-нибудь здесь знает о нем, а?

— Возможно, — уборщик вновь почесал руку. — Вам, конечно, лучше всего было бы встретиться с мисс Ангус. Она могла бы рассказать вам об этом парне: она жила как раз напротив него, иногда прибиралась в его комнате и готовила еду. Женщина очень добрая, любила приносить пользу человеку. Но больше всего она любила поболтать. Она и со мной болтала, когда я прибирал наверху. Она бы, наверное, могла вам что-нибудь рассказать.

— А почему — могла? — спросил я. — Она что, тоже уехала? Он нетерпеливо пожал плечами, не спуская глаз с купюры, так что мне пришлось расстаться с ней. Он осмотрел купюру, поцеловал ее и сунул в карман своих засаленных брюк.

— Конечно, уехала, только ногами вперед. Через три дня после отъезда Зейглера.

— Как это — ногами вперед?